Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Резиденту Хендрику Рюмпфу эти события доставили немало переживаний. От царского кабинет-секретаря Остермана он получил охранную грамоту на свою усадьбу Херхамбра на одном из островов Стокгольмского архипелага, однако грамота подоспела слишком поздно. Конечно, Рюмпф не забыл прикрепить к дверям своего загородного дома извещение на французском языке о том, что дом и усадьба принадлежат ему, голландскому дипломату. Но извещение не помогло. Русские солдаты были в большинстве своем неграмотные крестьяне, а среди офицеров тогда еще мало кто умел читать по-французски {375} 375 De briefwisseling. Deel XIX, Rumpf aan Heinsius, 02.08.1719. . Поскольку сгорел также железоделательный завод, в котором у Рюмпфа была значительная доля капитала, убытки резидент понес огромные.

Пока он занимался своими частными делами, его британский коллега Картерет успел многого добиться. Нападения русских на столицу Швеции и ее окрестности привели, как ни странно, именно к тому, чего петербургский двор хотел избежать: к сближению Стокгольма с Лондоном и возросшей готовности шведов продолжать войну с Россией. Голландские дипломаты передали в письме к Хейнсиюсу слова королевы Ульрики о том, что она «предпочитает вообще не иметь королевства, чем зависеть от России» {376} 376 Ibid. 05.08.1719. . Но состояние Швеции было печальным, поэтому все надежды возлагались на помощь со стороны британского флота. Посол Великобритании, а вслед за ним посол Ганновера, искусно воспользовавшись царившими в шведской столице настроениями, прямо потребовали отдать Ганноверу герцогства Бремен и Верден целиком, причем оба дипломата знали, что их король-курфюрст Георг согласен был и на меньшее {377} 377 Ibid. . Дело завершилось тем, что шведы подписали с Великобританией и Ганновером мир, который, по мнению голландца де Би, обошелся Швеции слишком дорого. Всего за миллион риксдалеров шведы уступили курфюрсту Ганноверскому свои владения на севере Германии. Лондон же передал свою эскадру, действовавшую на Балтике, под командование шведов, а договор об оборонительном союзе, заключенный Швецией и Англией еще в 1700 г., был объявлен вновь вступившим в силу.

Рюмпф и де Би, видевшие все происходящее сквозь призму британско-голландских противоречий, не скрывали от Хейнсиюса своих мрачных мыслей. Британский посол Картерет поначалу обходился с голландскими коллегами достаточно вежливо, но очень скоро оказалось, что он больше не готов отправлять их корреспонденцию в своих почтовых мешках. Из этого можно было сделать только один вывод: британец подпиливает ножки у стула голландской торговли. Тот факт, что представителям Республики трудно было пересылать свою корреспонденцию (почтовое сообщение через Южную Швецию блокировал датский флот), показывает, до какой степени они были изолированы {378} 378 Ibid. 22.07, 25.07.1719. . Да и что они могли предложить отчаявшимся шведам? Рюмпф ворчал, что новоназначенный посол Республики при шведском дворе все не едет и что Генеральные штаты не удосужились даже ответить на выдвинутые Стокгольмом четыре условия, при выполнении которых шведы разрешили бы свободу судоходства на Балтике.

Де Би считал положение Швеции безнадежным. Ее поражение и упадок предопределены, «если только десницею Божией и помощью со стороны она не будет вырвана из рук царя, который, достигнув своей цели, получит полное Dominium Maris Baltici [господство над Балтийским морем]» {379} 379 De briefwisseling. Deel XIX, De Bie aan Heinsius, 05.08.1719. . Де Би явно рассчитывал, что латинский термин произведет в Гааге большее впечатление и сильнее расшевелит тамошних политиков. Ведь еще с XVII в. традиционная политика Республики на Балтике была ориентирована на сохранение там баланса сил. Для процветания голландской торговли в этом регионе важно было, чтобы ни одна из балтийских держав не добилась преобладания. Дипломат де Би не просто докладывал своему начальству о ситуации в Швеции, а давал ему ясный совет: вмешайтесь поскорее, чтобы потом не жалеть!

Естественно, и шведский дипломат Прейс тоже не сидел в Гааге без дела. Он должен был прозондировать, готовы ли «Высокомочные» оказать шведам помощь или нет. После ряда разговоров с Хейнсиюсом он понял: никакой эскадры голландцы на Балтику не направят. Правящие круги в Гааге охотно выступили бы посредниками, но, похоже, никто, включая и шведский двор, их об этом не просил {380} 380 RSDH 357. Preis till Von Müllem, 03.06.1719. . Прейсу приходилось не раз объяснять своим собеседникам, что голландская поддержка России оружием и всем прочим существенно подорвала доверие между Стокгольмом и Гаагой. К тому же положение Швеции было слишком отчаянным, чтобы можно было тратить время на долгие посреднические усилия {381} 381 Ibid. 10.06.1719. .

Свою окончательную линию поведения по отношению к шведам Генеральные штаты определили в секретной резолюции от 1 июля 1719 г. Правительство королевы Ульрики обязано прежде всего выплатить компенсацию за захваченные шведами голландские суда и товары. После этого вполне возможен торговый договор, однако о военной поддержке следует забыть. Оборонительный союз обсудить можно, но не применительно к войне текущей, нынешней. Получив из Гааги соответствующее послание, Рюмпф и де Би тотчас же поняли, что им эту пустую скорлупу лучше не передавать шведскому двору. Пусть это сделает, когда приедет, новый посол Республики {382} 382 De briefwisseling. Deel XIX, De Bie en Rumpf aan Heinsius, 08.08.1719. .

Но был ли его приезд еще уместен? Со смертью амстердамца Хасселара спор между провинциями Фрисландия и Голландия о том, кого назначить послом в Стокгольм, не закончился. Голландия и особенно Амстердам продолжали противиться назначению кандидата от Фрисландии Юббо ван Бюрманиа, так что тот в конце августа поинтересовался в Гааге, надо ли ему еще собираться в путь. В начале сентября вслед за центральными властями шесть провинций из семи снова высказались за то, чтобы новый посол немедленно отправился в Швецию. Штаты же провинции Голландия по-прежнему стояли на той точке зрения, что наибольший ущерб действия шведов нанесли людям из этой провинции, а значит, и послом должен стать их земляк. Только 19 сентября, несмотря на сопротивление Голландии, ван Бюрманиа получил наконец назначение {383} 383 NA. ASG 8703, Verbaal Ubbo van Burmania, 1719–1721. , а через месяц ему велели как можно скорее отбыть в Стокгольм. Предписанную традицией резолюцию Генеральных штатов с пожеланиями благополучия и благословения новому послу депутаты от провинции Голландия не подписали. Пять месяцев препирательств позволили им лишь оттянуть, но не предотвратить то, против чего они так возражали.

Одновременно с назначением посла отозвали из Швеции де Би. Казалось, Генеральные штаты уступили настояниям русских, ведь посол Куракин давно уже этого требовал {384} 384 RSDH 357. Preis till Von Müllem, mars-juli 1719. . Однако дело обстояло сложнее. Приказ «Высокомочных» был ясным сигналом, что переговоры в Стокгольме шли не так, как хотели в Гааге, и именно поэтому было вполне логичным показать царскому послу, что голландцы не ставят только на одну, шведскую, лошадь. Тем более что Юббо ван Бюрманиа уже отправлялся в Стокгольм, а следовательно, шаг навстречу русским уравновешивался дипломатической любезностью в отношении шведов. Кроме того, новый посол Республики в Швеции успел дать понять, что не хочет брать себе секретарем де Би, а предпочитает Шарля Рюмпфа, родившегося в Швеции брата Хендрика Рюмпфа {385} 385 Письмо ван ден Бюрга Головкину и Шафирову, 23.06.1719 (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1719 г. Д. 11). .