Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Прейс и ван Хорнбейк быстро нашли общий язык. Новоизбранный великий пенсионарий говорил со шведским дипломатом вполне откровенно. Царя Петра он считал «помешанным на море», который повышением таможенных пошлин и протекционистскими тарифами стремится нанести голландской торговле как можно больше вреда {424} 424 Ibid. 15.10, 23.11.1720. . Лифляндию и Эстляндию шведы абсолютно не должны отдавать. Такая позиция была Прейсу тем более по сердцу, что он сам родился в Эстляндии, в городе Дорпат (он же Дерпт, ныне Тарту), а служебную карьеру начал в канцелярии в Риге {425} 425 Schutte O. Repertorium der buitenlandse vertegenwoordigers residerende in Nederland, 1584–1810.’s-Gravenhage, 1983. P. 512. . И не только Прейс стремился повлиять на ван Хорнбейка, но и Рюмпф в своих письмах из Стокгольма. Фредрик I при любом удобном случае убеждал представителя Республики, что отныне ей следует предоставить Швеции военную помощь. Рюмпф был того же мнения. Кроме того, король дал понять, что он в восторге от нового сильного человека в Гааге, о котором судил, несомненно, по донесениям Прейса. По словам монарха, наступательный союз голландцев и шведов решит все прежние проблемы между ними, будь то возмещение ущерба или торговый договор.

Однако ван Хорнбейк мог предложить Швеции так же мало, как и его предшественник. Рюмпфу великий пенсионарий сообщил, что охотно сделал бы что-нибудь для шведов и что подобные настроения свойственны большинству гаагских политиков {426} 426 NA. Archief Isaac van Hoornbeek. Nr. 2, XVIII, Van Hoornbeek aan Rumpf, 23.11.1720. , но финансовое положение страны не позволяет ей оказать Швеции военное содействие ни в какой форме. О том же доносил своему королю и Прейс {427} 427 RSDH 360. Preis till Fredrik I, 24.12.1721. . Кроме того, рассуждали в Гааге, если уж британский флот не смог образумить русского царя, то удастся ли это намного меньшим по размерам военно-морским силам Республики?

В остальном все беседы в Гааге были лишь повторением ходов. Голландцы хотели сначала возмещения ущерба и подписания торгового договора, а уж потом дальнейших переговоров. Для шведов первоочередным было заключение союза. В этом смысле — ничего нового, но кое-что все же изменилось. Если Хейнсиюс в разговорах с Прейсом всегда высказывался неопределенно и более или менее нейтрально, то ван Хорнбейк не скрывал, что считает Россию опасной. И в этом своем анализе он становился все радикальнее. В конце мая 1721 г. великий пенсионарий признался Прейсу, что лучше всего было бы царю побыстрее покинуть этот мир, после чего можно будет попытаться восстановить прежнее положение на Балтике {428} 428 Ibid. 27.05.1721. . Перед лицом русской угрозы интересам Республики ван Хорнбейк не исключал, что в будущем его страна и Швеция все-таки выступят совместно против России. В то же время он полагал, что Швеции следует как можно скорее заключить с Россией мир, а дальше набираться сил и ждать лучших времен. Такой же совет давали через Прейса шведам Витворт и лорд Сандерленд {429} 429 Ibid. 28.01, 25.03, 06.05.1721. . Не нужно было обладать стратегическим гением, чтобы увидеть в этом совете англичан ясный сигнал: о существенной британской помощи Швеции больше не было и речи. Да и от других держав мало чего можно было ожидать. Именно поэтому Прейс настоятельно рекомендовал своему королю войну прекратить.

Шведское правительство и само понимало, что без мощной поддержки со стороны продолжать войну не в состоянии. Но для того, чтобы в обмен на мир уступить противнику большие территории, требовалось преодолеть высокий психологический барьер. Лишиться земель на восточном побережье Балтийского моря означало ни много ни мало официально отказаться от статуса региональной великой державы. Был и еще один осложняющий фактор. С восшествием на шведский престол королевы Ульрики, а затем ее супруга, принца Гессен-Кассельского, оказались нарушены права Гольштейн-Готторпского дома, и не все в Европе это одобрили. Так, император Священной Римской империи и царь всея Руси выразили поддержку герцогу Гольштейн-Готторпскому. Перед шведской дипломатией стояла тяжелая задача: свести к минимуму территориальные потери страны и одновременно добиться всеобщего признания «гессенского престолонаследия». Государственные интересы Швеции оказались смешаны с частными интересами династии.

И когда весной 1721 г. в Финляндии, в городе Нюстад (в русской традиции Ништадт, сегодня финский Уусикаупунки), начались прямые русско-шведские переговоры о мире, было совершенно очевидно, что произойдет обмен принадлежавших Швеции территорий на признание русскими Фредрика Гессен-Кассельского шведским королем. Как раз в таком обмене будут упрекать впоследствии Фредрика I в связи с Ништадтским миром {430} 430 Den Svenska Historiën. Del VIII. P. 111. . По договору, заключенному 10 сентября 1721 г., Швеция потеряла Ингрию, Эстляндию, Лифляндию, острова Дагё (эстонский Хийумаа) и Эзель (Сааремаа), а также окрестности Выборга. Но возлагать всю ответственность за это на короля Фредрика нельзя. Во-первых, Швеция была в военном отношении истощена и не имела возможности без прикрытия со стороны британского флота наладить оборону. Поэтому, например, в июне 1721 г. русские войска, не встречая особого сопротивления, сожгли город Гявле, в 200 км от Стокгольма. Во-вторых, ожидать существенной помощи от иностранных государств шведам не приходилось, поэтому даже к стратегии затягивания они прибегнуть не могли. В-третьих, финансовая ситуация страны была безнадежной, если не сказать хуже. Принимая во внимание все эти факторы, следует признать, что условия Ништадтского мира вряд ли могли быть иными.

В последние месяцы перед окончанием Северной войны секретарь шведской миссии в Гааге занимался тем же, чем и раньше: следил за тем, что делается в амстердамском порту в интересах России. В декабре 1720 г. Прейсу из анонимного источника стало известно о строительстве в Зандаме трех, а в Амстердаме двух фрегатов для царя Петра {431} 431 RSDH 359. Preis till Fredrik I, 24.12.1720 (в приложении — анонимное письмо от 10 декабря 1720 г.). . Все устроили из-за кулис агенты царя Кристоффель Брантс и Йоханнюс ван ден Бюрг. Посол Куракин сам ни во что не вмешивался, ведь в Петербурге понимали, что дипломату лучше не связываться с такой отчасти нелегальной практикой. Прейс и шведский агент Бальгери решили пристально понаблюдать за тем, что происходит на верфях.

Получили шведские представители в последние дни 1720 г. и хорошую новость. Голландский фрегат «Эйндрахт [Согласие]», один из трех, которые были построены для России раньше и которые так тщательно изучил еще на верфях шведский капитан Фалькенгрен, был в районе Карлскруны задержан. Это вызвало в Голландии большое смятение. Со всех сторон и, в частности, от самого ван Хорнбейка шли к Прейсу просьбы похлопотать об освобождении корабля. Особенно в Амстердаме многие испугались, что теперь русский царь, в свою очередь, ограничит на Балтике свободу судоходства для нейтральных стран {432} 432 RSDH 360. Preis till Fredrik I, 04.02.1721. . Именно таков был смысл угроз, с помощью которых князь Куракин оказывал давление на своих собеседников-голландцев. Брантс и его компаньоны-арматоры утверждали, что «Эйндрахт» — торговое судно, а не военное. О том же говорила резолюция, которую они побудили принять Генеральные штаты 11 февраля 1721-го {433} 433 NA. ASG. Resolutiën Staten-Generaal, 11.02.1721. . В ней голландскому дипломату в Стокгольме Рюмпфу поручалось добиваться освобождения корабля. Тем самым власти Республики элегантно избавились от деликатной проблемы. Характерно, что, вопреки обычаю, секретарь шведской миссии копию этой резолюции не получил. В Гааге явно стеснялись того, что произошло. Продолжением спектакля стало прошение, поданное «Высокомочным» женами захваченных членов команды «Эйндрахт». Женщины просили сделать все необходимое для освобождения судна, ссылаясь на то, что их мужья якобы сами не знали, торговое оно или военное {434} 434 RSDH 360. Preis till Fredrik I, 24.06.1721. . Но шведы отпустят «Эйндрахт» только после окончания войны.