Герхард Глински - Кёнигсберг [Conigsberg – Königsberg – Калининград. Прошлое и современность]

Фридрих Вильгельм Бессель (1784–1846) родом из Миндена был профессором университета и самым выдающимся его астрономом.

Памятная доска Фридриху Вильгельму Бесселю на русском и немецком языках.

В составлении свода законов, принятых с целью внедрения реформы, принимали участие не только кёнигсбержцы. Над реформой трудились Шарнхорст, Гнейзенау, Бюлов, Клаузевиц, восточные пруссы Теодор фон Шён, Леопольд фон Шрёттер, Ганс Якоб фон Ауэрсвальд и братья Дона. Знаменитый королевский призыв «К моему народу», провозглашённый в 1813-м году в Бреслау, был произведением кёнигсбержца Теодора Готтлиба фон Гиппеля младшего (1775–1843 г.) Венцом реформы стал новый городской административный порядок от 19-го ноября 1808-го года. Автором большей части административного порядка был барон фом Штейн; добавления практического характера были сделаны директором кёнигсбергскй полиции Иоганном Готтфридом Фреем. Интересно, что барон фон Штейн проживал в доме Фрея. Фрей является автором завоевавшей большую популярность цитаты: «доверие облагораживает человека, вечная опека задерживает духовное созревание». Устранение именно этой опеки являлось центральной мыслью нового порядка. Необходимо было избавиться от тисков устаревших структур. На личную инициативу граждан авторы реформы возлагали все свои надежды, от неё они ожидали тех импульсов, в которых обедневший город так настоятельно нуждался. Практический эксперимент – 12-е выборы городских депутатов и последовавшие выборы депутатами городского магистрата – показал, однако, слабые результаты. Выборное право закреплялось за крупными налогоплательщиками и землевладельцами, поэтому из 50 000 жителей города правом голоса обладали 3426 граждан. Далеко не все избиратели приняли участие в выборах. Первым назначенным в результате проведённых выборов главным бургомистром стал торговец Дэтс, который не отдавал себе поначалу отчёта в трудности поставленной перед ним задачи и несколько месяцев спустя вынужден был сложить с себя полномочия главного бургомистра. Его последователем стал Август Вильгёльм Гейдеманн, профессор Кёнигсбергского университета. Сам инициатор реформы Фрей, также выдвинувший на выборах свою кандидатуру, получил только незначительное количество голосов, покинул, полный горького разочарования, свой пост внутри городской администрации и стал директором нового прусского «Правительства» – главного управления провинции, которого реформа также непосредственно коснулась.

Теодор Готтлиб фон Гиппель мл. (1775–1843). Автор воззвания: «К моему народу», изданное королем в марте 1813 г. в Бреслау.

Иоганн Готтфрид Фрей (1762–1831). Важный сотрудник прусского градоуправления.

Одной из первых задач Гейдеманна и Фрея стало снабжение французской армии, отправившейся в 1812-м году в военный поход на Российскую Империю. Необходимо было поставить провиант, повозки, кучеров. Отступление разбитой дотла французской армии проходило также через Кёнигсберг. Полки находились в жалком состоянии. Французы оставили около 10 000 раненых в Кёнигсберге. И снова Кёнигсберг превратился в лазарет.

Обращение Йорка к прусским сословиям в Кёнигсберге 5 февраля 1813 г. Репр. с картины Отто Браузеветтера.

Но намного важнее всех трудностей, невзгод и неурядиц военного времени был политический переворот, произошедший в те знаменательные дни в Кёнигсберге: в Пошерунской мельнице генерал Иорк и русский генерал Дибич заключили Тауроггенское соглашение, означавшее для Пруссии перемену фронта. Формально Пруссия являлась союзником Франции. Но союз этот был союзом поневоле. Освободиться от французского гнёта и объединить свои силы с Россией – вот что стало истинно прусской целью и содержанием соглашения. Барон фон Штейн уже до заключения соглашения исполнял обязанности комиссара при российских войсках. 5-го февраля 1813-го года в здании кёнигсбергского сословного представительства «Хаус дер Ландшафт» генерал Йорк в своём качестве генерал-гувернёра провинции произнёс историческую речь – призыв к 64 депутатам из Восточной и Западной Пруссии, в котором Йорк именем его королевского Величества потребовал защиты отечества от ига узурпатора. Ландтаг последовал призыву Йорка, провозгласив создание добровольческого ополчения. Фриц Гаузе, последний значительный летописец истории города Кёнигсберг, посвятил этому знаменательному событию следующие строки: «В эти февральские дни 1813-го года в столице Восточной Пруссии прозвучал сигнал к началу освобождения Германии и всей Европы от ига наполеоновского империализма, и этот сигнал был дан не королём, а самим народом, представители которого приняли решение на основании собственной, исконной власти, на основании собственной воли самоопределения.» Историческое развитие совершило два решительных шага вперёд, которые невозможно было объявить недействительными. На историческом горизонте взошли путеводные звёзды национального государства и демократии. До полного претворения в жизнь им предстоит ещё пройти дальний и трудный путь. Представления и убеждения наших современников отличаются, конечно, от представлений кёнигсбержцев 1813-го года, но важно лишь то, что новый пафос охватил Кёнигсберг и Бреслау, а затем и весь немецкий народ, и что этот народ постиг необходимость взять судьбу Германии в собственные руки. Эти факты являются важнейшими вехами в истории как всей Германии, так и Кёнигсберга.

«Вступление русских в Кёнигсберг» 5 января 1813 г. В отличие от Семилетней войны, теперь русских приветствовали как освободителей от чужеземного господства Наполеона. Для генерала Йорка и фон Штайна с освобождением Кёнигсберга был сделан значительный шаг для освобождения всей Германии.

Но этот восторг, этот пафос освободительной войны, не был долговечен. Реакция задушила его; лишь только во время революции 1848-го года идея национального самоопределения на короткое время возродилась в умах современников, но это возрождение не сыграло определяющей для будущего роли. Причиной этого стала вечная двойственность Пруссии и особенно Восточной Пруссии, раскол между либерализмом и консерватизмом. Влияние Восточной Пруссии на всё Прусское государство невозможно отрицать: Провинция носила преимущественно сельскохозяйственный характер, помещики-дворяне задавали общий тон, а дворянство по природе своей склонно к консервативному складу мышления. Государственные учреждения в Кёнигсберге были по сути своей не менее консервативными, чем дворяне. Либерализм же был характерной чертой самого города как единого живого организма. Его корнями были свободолюбие граждан Кёнигсберга, их воля к самоопределению. Другим не менее важным источником либерального мышления был Кёнигсбергский университет. Эти факторы не обладали достаточной силой для обращения Берлина в кёнигсбергский либеральный «дух». Многие либералы 19-го столетия обладали несокрушимым оптимизмом и твёрдо верили в кёнигсбергскую перспективу. И даже Фридрих Вильгельм Ⅳ-й сказал однажды: «Кёнигсберг – это руль, правящий общественным мнением всей Германии.» Революция 1848-го года не принесла политических плодов, но идеи её продолжали жить, образуя своего рода подводное течение, которое в конце 19-го столетия приобрело новую силу. В отличие от юга Германии, где либерализм опирался на старые традиции Первого Рейха, в Кёнигсберге возник собственный тип либерализма, уходивший своими корнями в идеологическую базу Просвещения. Особенно наглядно этот специфический характер кёнигсбергского либерализма демонстрируется на примере трёх еврейских врачей: Иоганна Якоби, Рафаэля Коша и Фердинанда Фальксона. Якоби был автором листовки под названием «Четыре вопроса и как на них отвечает восточный прусс». Листовка была реакцией на решение Фридриха Вильгельма Ⅳ-го отклонить прусское ходатайство о создании Прусского представительства. Якоби был сыном кёнигсбергского коммерсанта. По мнению современников он был «больше философом, чем политиком». В политику его привела обострённая чувствительность по отношению к вопросам права и справедливости. Его листовка – один из самых характерных и замечательных документов того времени – представляла собой декларацию политического кредо кёнигсбергского либерализма. Против Якоби были возбуждены одновременно два юридических процесса. Перед Судебной палатой г. Берлина ему пришлось предстать по поводу обвинения в государственной измене. Якоби был признан невиновным. Оба процесса лили воду на мельницу либерального движения и использовались либералами для популяризации антиреакционной пропаганды.