Олег Будницкий - Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

В «Программе Исполнительного комитета», которая была продуктом коллективного творчества при «первенствующей роли» Л.А.Тихомирова, террору отводилось скромное место в разделе «Д». «Деятельность разрушительная и террористическая» расшифровывалась в подпункте 2) как « состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны правительства, администрации и т.п., имеет своею целью подорвать обаяние правительственной силы, давать непрерывное доказательство возможности борьбы против правительства, поднимать таким образом революционный дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные и привычные к бою силы » [123] Цит. по: Фигнер В. Запечатленный труд. М., 1964. Т. I. С. 399. .

Нетрудно заметить, что, повторяя во многом землевольческую программу, в которой террор рассматривался прежде всего как орудие самозащиты и мести, программа народовольческая рассматривает его, по точному выражению В.А.Твардовской, « как один из эффективных методов подрыва власти, как наступательное оружие » [124] Твардовская В.А. Комментарии // Фигнер В. Указ. Соч. С. 435. .

Со временем, убедившись, что наибольшие успехи партии, рост ее авторитета в революционной среде и в обществе связаны прежде всего с террором [125] « 19-е ноября нас было на секунду поправило. О нас заговорили как о чем-то существующем. Но в то же время провалы типографии и пр[очего] выхватили у нас множество людей и средств. Только 5-е февраля поставило нас окончательно на ноги. Россия признала, что мы есть ». (Письмо Исполнительного комитета «Народной воли» заграничным товарищам // Революционное народничество 70-х годов XIX века. М; Л., 1965. С. 318). Народовольцы совершенно справедливо увязывали рост популярности партии с громкими покушениями — взрывом царского поезда под Москвой 19 ноября 1879 г. и взрывом в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. , народовольцы возлагают на него все большие надежды. Уже в «Подготовительной работе партии» (весна 1880 г.) террор рассматривается как важнейший элемент при захвате власти: « Партия должна иметь силы создать сама себе благоприятный момент действий, начать дело и довести его до конца. Искусно выполненная система террористических предприятий, одновременно уничтожающих 10—15 человек — столпов современного правительства, приведет правительство в панику, лишит его единства действия и в то же время возбудит народные массы: т.е. создаст удобный момент для нападения. Пользуясь этим моментом, заранее собранные боевые силы начинают восстание и пытаются овладеть главнейшими правительственными учреждениями. Такое нападение легко может увенчаться успехом, если партия обеспечит себе возможность двинуть на помощь первым застрельщикам сколько-нибудь значительные массы рабочих и проч » [126] Литература партии «Народная воля». М., 1930. С. 305—306 .

В декабре 1880 г. центральный орган партии «Народная воля» вынужден опровергать высказывания А.А.КВЯТКОВСКОГО и С.Г.Ширяева, сделанные ими на процессе «16-ти» (октябрь 1880 г.) по поводу места террора в партийной деятельности. Квятковский говорил, что террор « составляет второстепенную, если не третьестепенную » часть партийной программы и «имеет в виду защиту и охранение» членов партии, а не «достижение целей ее». Политические убийства вызваны «страшным, жестоким отношением правительства к нам — революционерам... исключительными, анормальными, специально только к нам — революционерам — применяемыми законами». В том же духе разъяснял переход народовольцев к террору Ширяев: « Красный террор Исполнительного комитета был лишь ответом на белый террор правительства. Не будь последнего, не было бы и первого. Я глубоко убежден, что товарищи, оставшиеся на свободе, более, чем кто-либо, будут рады прекращению кровопролития, прекращению той ожесточенной борьбы, на которую уходят лучшие силы партии, и которая лишь замедляет приближение момента торжества царства правды, мира и свободы — нашей единственной заветной цели » [127] Народовольческая литература // Былое: Журнал, издававшийся за границею под ред. В.Л.Бурцева. Ростов-на-Дону, 1906. Вып. I. С. 135-136. .

Однако товарищи Квятковского и Ширяева за год, прошедший после их ареста, заметно изменили свои взгляды. «Люди, оторванные от жизни стенами казематов Петропавловской крепости, не имевшие возможности взвесить и оценить всех последствий активной борьбы партии с правительством, могут сводить задачу террора к « самозащите партии и мести за жертвы правительственных репрессалий ». Наши товарищи не имели, к несчастью, возможности наблюдать за ростом партии и действием террора на сознание народных масс. Поэтому их нельзя винить за то, что они не пожелали стать пророками и не внесли террора в число средств к достижению задач партии. Это лежит на нашей обязанности, на обязанности всех активных революционеров.

Кто же из них станет отрицать, что дезорганизация правительства в крупнейших административных центрах помогла бы начавшемуся восстанию и облегчила бы победу народа?» [128] Народовольческая литература. С. 137.

В другом месте цитированной выше статьи «По поводу процесса 16-ти» о терроре говорилось еще более определенно: « Террор — как один из способов борьбы с государственной организацией, как сильное агитационное средство в руках социалиста-революционера, — оказал уже услугу народному делу. Мысль о возможности и полезности этого рода борьбы проникает все более и более в сознание не только революционеров всех фракций, но — что еще важнее — в сознание городского рабочего населения и крестьянства. Нужно стоять в стороне от жизни, чтобы не замечать этого или утверждать противное » [129] Там же. С. 135. .

Отношение «революционеров всех фракций» к терроризму, несомненно, менялось под влиянием народовольческих достижений. « Вековой предрассудок может быть разбит только великими событиями », — писал по поводу цареубийства 1 марта 1881 года «Черный передел». Этим актом « нанесен не поправимый [130] « не поправимый » - так в тексте — К. удар идее царизма и всей системе социальной и политической, на знамени которой красуется монархизм » [131] Черный передел. 1881. № 4. Сентябрь // «Черный передел» (Памятники агитационной литературы. Т. 1). М.; Пг., 1923. /~> С. 1ПГ» с.299. . Эволюцию взглядов П.Л.Лаврова на эту проблему проследил Б.С.Итенберг. Лавров первоначально относился к терроризму резко отрицательно. В письме к русским революционерам от 1(13) января 1880 г. он дал крайне негативную оценку террористической тактике: « Я считаю эту систему столь опасной для дела социализма и успех на этом пути столь маловероятным, что если бы я имел малейшее влияние на ваши совещания и решения, когда вы вступали на этот путь, если бы я даже знал достоверно, что вы намерены на него вступить, я постарался бы всеми силами отклонить вас от этого. Но теперь уже поздно. Вы вступили на этот путь и он — именно один из тех, с которых сойти трудно, не признав явно слабость партии, не признав себя в глазах посторонних наблюдателей побежденными и не подорвав своего нравственного значения в совершающейся борьбе » [132] Здесь и далее цит. по: Итенберг Б.С. П.Л.Лавров в русском революционном движении. М., 1988. Данный фрагмент цит. по с. 195. .