Фернан Бродель - Время мира

Европейцы с самого начала располагали и другим превосходством, на сей раз — осознанным, без которого ничто не смогло бы начаться. Этим преимуществом, которое над всем властвовало или по крайней мере все позволяло, был военный корабль Запада — удобный в управлении, способный идти против ветра, оснащенный многочисленными парусами, вооруженный пушками, сделавшимися еще более эффективными после широкого использования орудийных портов. Когда в сентябре 1498 г. флот Васко да Гамы покидал окрестности Каликута, он натолкнулся на восемь больших индийских судов, явившихся его перехватить. Суда эти быстро обратятся в бегство, одно из них будет захвачено, семь остальных выбросятся на песок пляжа, к которому португальские корабли не могли приблизиться, так как глубина была для них недостаточной 400 . Кроме того, морские нравы индийцев всегда были одни из самых миролюбивых. Из такой невоинственной традиции мы знаем лишь одно исключение — империю Чола на Коромандельском береге, которая в XIII в. создала внушительный флот, несколько раз захватывала Цейлон, Мальдивские и Лаккадивские острова и по своему желанию разрезала Индийский океан надвое. В XVI в. это прошлое было забыто и, невзирая на присутствие на иных берегах пиратов, встречи с которыми, впрочем, легко было избежать, торговые корабли никогда не ходили в составе вооруженных конвоев.

Это облегчит задачу португальцев и их преемников. Неспособные овладеть сухопутным массивом Дальнего Востока, они без труда завладели морем, пространством связей и перевозок. Разве оно не давало им главное? «Ежели вы сильны в том, что касается кораблей, — писал Франсишку Алмейда королю в Лисабон, — коммерция Индий принадлежит вам; ежели вы в сей области не сильны, какая-нибудь крепость на материке мало вам поможет» 401 . По мнению Албукерки, «ежели по случайности Португалии суждено было бы потерпеть поражение на море, наши индийские владения не в состоянии были бы продержаться ни одного дня сверх того, что пожелали бы терпеть местные властители» 402 . В следующем столетии начальник голландской базы в Хирадо (Япония) держал в 1623 г. те же речи: «У нас нет достаточной силы, чтобы закрепиться на суше, разве только под защитою флота» 403 . А один китаец из Макао сокрушался: «Едва португальцы станут питать какие-то дурные намерения, мы сумеем их взять за горло. Но ежели они находятся в открытом море, какими средствами сможем мы их наказать, удержать их под контролем и от них оборониться?» 404 И точно так же думал в 1616 г. и Томас Ру, посол Ост-Индской компании при дворе Великого Могола: «Ежели вы ищете прибыли, держитесь сего правила: ищите ее на море и в мирных обстоятельствах торговли; ибо нет сомнения, что было бы ошибкою держать гарнизоны и сражаться в Индиях на суше» 405 .

Эти размышления, имеющие значение максим, следует истолковывать не как волю к миру, но как ясное сознание на протяжении многих лет того, что любая попытка территориального завоевания оказалась бы из числа самых рискованных. И все же с самого своего начала европейское вторжение бывало, когда предоставлялся случай, агрессивным и жестоким. В грабежах, в воинственных действиях и прожектах недостатка не было. В 1586 г., перед самым походом Непобедимой Армады, Франсиско Сардо, испанский губернатор Филиппин, предлагал свои услуги для завоевания Китая с 5 тыс. человек; позднее на островах Индонезии, господствовать над которыми было проще, чем над континентом, конструктивная политика Куна [генерал-губернатор Нидерландской Индии. — Ред .] проходила под знаком силы, колонизации, под угрозой палки 406 . А в конечном счете, хотя и с запозданием, придет и час территориальных завоеваний — с появлением Дюплекса, Бюсси, Клайва…

Еще до этого взрыва колониализма европеец использовал свое подавляющее превосходство на море или действуя с моря.

Туземные пираты Малабарского берега: они используют весла и паруса, аркебузы и луки со стрелами. Акварель, выполненная португальцем, долгое время жившим в Гоа (XVI в.). Фото Ф. Куиличи.

Это превосходство позволяло ему в моменты, когда свирепствовали местные пираты, обеспечивать себе фрахт неевропейских купцов, жаждавших безопасности; наносить удар или угрожать обстрелом какому-нибудь строптивому порту; заставлять оплачивать проходное свидетельство 407 туземные корабли (такое взимание выкупа практиковали португальцы, голландцы, англичане), а в случае конфликта с сухопутной державой — даже использовать эффективное оружие блокады. Во время войны, которая по наущению Джозайи Чайлда, директора Ост-Индской компании, велась в 1688 г. против Аурангзеба, «подданные Великого Могола, — пояснял сам Джозайя Чайлд, — неспособны выдержать войну с англичанами двенадцать месяцев кряду, не испытывая голода и не умирая тысячами из-за отсутствия работы, каковая бы им позволяла покупать рис; и не только вследствие отсутствия нашей торговли, но также и потому, что мы, ведя войну, блокируем их коммерцию со всеми восточными нациями, каковая вдесятеро больше торговли нашей и всех европейских наций вместе взятых» 408 .

Этот текст прекрасно рассказывает об осознании англичанами огромной мощи и даже торговой сверхмощи могольской Индии, но в неменьшей мере — и об их решимости до конца воспользоваться всеми своими преимуществами, «торговать со шпагой в руках», как провозглашал один из служащих (servants) Компании 409 .

Великие Ост-Индские компании уже были «многонациональными». Им приходилось справляться не только со своими «колониальными» проблемами. Они боролись с государством, которое их создало и поддерживало. Они были государством в государстве или же вне него. Они воевали с акционерами, создавая капитализм, порвавший с купеческими привычками. Им приходилось заниматься одновременно капиталом акционеров (которые требовали дивидендов), капиталом владельцев краткосрочных обязательств (английских bonds ), оборотным капиталом (следовательно, звонкой монетой) и вдобавок поддержанием капитала основного — кораблей, портов, крепостей… Им требовалось издалека держать под надзором несколько зарубежных рынков, согласовывать их с возможностями и выгодами национального рынка, т. е. с продажами с торгов в Лондоне, Амстердаме или в других местах.

Из всех трудностей самой трудной для преодоления было расстояние. Настолько, что для отправки писем, агентов, важных распоряжений, золота и серебра использовалась старая левантинская дорога. Одному англичанину будто бы даже удалось при благоприятном муссоне установить около 1780 г. рекорд скорости: Лондон — Марсель — Александрия Египетская— Калькутта за 72 дня пути 410 .