Николай Карпан - Чернобыль. Месть мирного атома

Защитник Брюханова - Когда Вы покинули блок?

Коваленко - Приблизительно в 10 часов утра. Моего персонала на блоке уже не было. Покинул блок с разрешения ГИС по состоянию здоровья.

Брюханов - Я прошу уточнить, какая реакция и чья была на сообщение НСС о запасе реактивности меньшем 15 стержней.

Коваленко - Фомин сказал, что этот вопрос будет обсужден позднее.

Защитник Фомина - Почему Вы не были на выполнении программы? ГИС вам давал указание присутствовать там лично?

Коваленко - Нет. Он дал мне указание присутствовать на другой программе, на следующий день.

Защитник Лаушкина - Вы сказали, что на селекторном совещании был Фроловский. Что он спросил?

Коваленко - Он просил уточнить запас реактивности, но тут связь прервалась.

Народный заседатель - В вашем цехе какое установлено оборудование, в обычном исполнении или взрывобезопасном?

Коваленко - В обычном исполнении.

Народный заседатель - Как, по-вашему, Вы в чем-то виноваты в этой аварии?

Коваленко - Я считаю, что моей вины в аварии нет.

Председатель - Значит Ваша подпись на программе - формальность? Коваленко - Нет, но я объяснил ее смысл.

Председатель - Коваленко заявил ходатайство о приобщению к делу «Положения об РЦ». Какое будет мнение?

Суд - Удовлетворить.

(в 19:12 закончили)

Заседание № 4 11:00

Председатель - Подсудимый Рогожкин, что Вы хотите нам пояснить?

Рогожкин -Я хотел бы начать с 25.04.86, когда была разрешена заявка на останов блока 4 с выбегом (мы работали с 0 до 8:00). 25 апреля у Акимова программы не было. Я с Акимовым, в целом, с программой по прошлым этапам был знаком, так что мы могли с ним эту тему обсуждать, что и сделали. Была произведена разгрузка блока, но у нас с Акимовым было сомнение, что запас реактивности не упадет ниже 15 стержней РР. К 8:00 так и случилось, он стал 13,2 стержня. На селекторной оперативке я это отметил в 8:00. Фроловский переспросил: «сколько, сколько?», на что Фомин сказал - этот вопрос мы обсудим отдельно.

Председатель - Что Вы должны были сделать, когда ОЗР стал

меньше 15 стержней РР?

Рогожкин - По регламенту мы должны глушить реактор. Но блок шел на останов, поэтому мы доложили об этом руководству и тем ограничились. Решили обойтись без крайностей, так как в инструкциях и в регламенте этот параметр не проходил как основной.

25 апреля я приехал на работу минут за 50 до начала смены и очень удивился, что 4-й блок не остановлен. Я спросил у своего сменщика Дика, что этому помешало? Дик ответил, что из-за дефицита электроэнергии диспетчер запретил останов блока днем. Мало того, блок еще не был разгружен, но к концу смены Дик разгрузил его до 760 мет (т).

Познакомившись с работой 1-3 блоков, я вышел на Акимова. Спросил, разобрался ли он с программой. Потом получил разрешение диспетчера на проведение испытаний и снова позвонил Акимову. Спросил, как идет подготовка к работе по программе, все ли люди на месте, все ли проинструктированы. Когда я узнал, что ответственный руководитель по программе Дятлов, у меня отлегло от сердца. Дятлов очень требователен к персоналу, а Акимов чрезвычайно внимательный, грамотный ПСБ. Я был уверен в них. Просил Акимова ставить меня в известность по любому факту отклонения от программы. Он так и делал.

После часа ночи я видел по приборам, как они синхронизировали ТГ-8, как набирали на нем нагрузку. Потом отключили ТГ-8, и его нагрузка упала до нуля. И тут я слышал глухой удар, похожий на падение тяжелого предмета. Через 15-17 секунду меня началась системная авария (отключилась вторая система шин, трансформаторы, началась болтанка ТГ, мигало, без погашения, освещение. Через некоторое время режим болтанки прекратился. Я посмотрел на сумматор, мощность А ЭС осталась прежней - 2500 МВт электрических. Я объявил по громкой связи - «режим застабилизировался, осмотреть вспомогательное оборудование!». После этого я позвонил диспетчеру и спросил, что у них случилось. Он ответил - ищи у себя, ты отделился от линии 330 киловольт.

В это время позвонил охранник ВОХР, спросил что у нас случилось. Я сказал ему: «Подожди, пока не до тебя».

Потом позвонил начальник караула ВОХР и сказал: «Горит 4-й блок, ворота открыты, пожарные приехали».

Я спросил по громкой связи у Акимова - что произошло? Он не ответил, но включил аварийное оповещение. Я побежал на БЩУ-4, возле второго блока встретил двух ребят в грязных комбинезонах. В районе 4-го блока была пыль, завал. Тогда я пошел по другому пути, через БЩУ-3. ПСБ Багдасаров доложил, что у него аварийная ситуация, потеряны циркнасосы. Я отдал необходимые распоряжения и вышел в машзал. Там было плохо. Главную опасность представляли масло и водород. Летела пыль, кровля была обрушена, я был без каски. Решил вернуться за нею через БЩУ-3. Спросил у Богдасарова, что он знает об аварии на 4-м блоке? Тот ответил, что связи нет. Я велел сделать всем йодную профилактику. Вернувшись на ЦЩУ доложил в ПДУ, что у нас авария с пожаром, возможно есть человеческие жертвы и, возможно, вскрыта зона реактора. После этого я снова побежал на БЩУ-4, там встретил Топтунова, Акимова, Дятлова. Спросил, что случилось? Дятлов развел руками и сказал: «Боря, мы нажали кнопку АЗ-5, а через 12-15 секунд блок взорвался». Я спросил Топтунова: «Ты на кнопку АЗ-5 нажал?». Он говорит - «Нажал! Но мне показалось, что стержни остановились, и на всякий случай я обесточил муфты».

Я посмотрел на приборы реактора: мощность 0, по сельсинам стержни на глубине от 0 до НК.

Глянул на другие приборы, в БС справа уровень 0, слева - показалось, что уровень есть. Спросил Акимова: «Воду подаешь?». Он сказал:

«Подаю, но не знаю, куда она идет». Здесь же был НСРБ, он сказал, что фон больше 1000 мкр/сек.

Начальник смены РЦ Перевозченко доложил обстановку: пожарову него нет, есть какое-то свечение в центральном зале, блики типа коротких замыканий. Нет троих людей.

Тут же я поговорил с НСРБ Самойленко. Поскольку его прибор ДРГ зашкаливал, я приказал вызвать все его руководство, доложить обстановку и найти необходимые приборы. Он мне сказал, что система «ГОРБАЧ» показывает «О» по блоку 4 и «зашкал» по блоку 3.

Тут ко мне обратились из цеха наладки, сказали что нужен дозик чтобы вынести пораженного человека. Они знают, где он находится. Удачно подвернулся дозик и я его туда послал. Через некоторое время они вынесли Шашенка. Ноу меня в смене еще 200 человек. (Это все было примерно в 1ч 40м - 1ч 50м). Я сказал Дятлову и Акимову, что ухожу на ЦЩУ, а их просил, по возможности, разобраться с ситуацией. Помог донести Шашенка до БГЦУ-3, там мы собирали персонал 4-го блока.