Николай Карпан - Чернобыль. Месть мирного атома

О том, что реактор РБМК-1000 не имел нормальной аварийной защиты, свидетельствуют выводы авторитетных ученых (например, выводы профессора Дубовского Б.Г., свидетельство академика Легасова В.А. в его записке, опубликованной после смерти). О том, что технический уровень безопасности реакторов РБМК-1000 "не в полной мере соответствует действующим в СССР нормам и правилам по безопасности в атомной энергетике", было отмечено еще в закрытом Постановлении Совмина СССР № 665-210 от 14 июля 1983г. Об этом свидетельствуют неоднократные обращения в Правительство Г оскомитета СССР по надзору за безопасным ведением работ в промышленности и атомной энергетики о необходимости досрочного вывода из эксплуатации блоков с РБМК "из-за высокой вероятности возникновения тяжелой аварии" на них.

Хотя и уклончиво, но постепенно все же начинают отступать от выработанной ими так называемой официальной версии и ее основные защитники (ИАЭ, НИКИЭТ и другие) - например, в их парижском докладе, составленном 20 марта 1991 г. под названием "Современные представления о возникновении и развитии аварии на ЧАЭС".

Все сказанное свидетельствует о явной необоснованности приговора по делу № 19-73.

Нет сомнения, ряд нарушений режима эксплуатации ядерного реактора лицами, осужденными по данному делу, можно считать доказанными в ходе судебного процесса. Однако, каков характер этих нарушений? Например, группа видных специалистов из Обнинска, специально исследовавших данный вопрос (руководитель группы профессор Дубовский Б.Г.) пришла к выводу, что "если бы аварийная защита реактора РБМК-1000 хотя бы в какой-то степени соответствовала своему назначению, то все нарушения, допущенные персоналом, привели бы только к недельному простою 4-го блока ЧАЭС". Так что самое большее, что можно было вменить в вину осужденным - это халатность, т.е. преступление, предусмотренное ст. 167 УК УССР. Вряд ли можно считать обоснованным и осуждение бывшего директора ЧАЭС Брюханова

В.П. по ст. 165 УК УССР ("Злоупотребление властью или служебным положением"). Он признан виновным в том, что умышленно скрывал факт значительного превышения уровня радиации после аварии, посылал персонал без необходимой защиты в опасные зоны для выполнения различных работ и т.п. Во-первых, в материалах дела есть данные, что на место аварии сразу прибыло множество различных начальников, которые призывали "не допускать паники". Во-вторых, сомнительно, по уже сложившейся после аварии обстановке, о чем в частности, отмечено в мемуарах академика Легасова В.А., что директор АЭС располагал на тот момент достаточно точной информацией. Распоряжения о посылке в опасные зоны незащищенных людей для ликвидации последствий аварии в той обстановке, видимо, можно рассматривать как крайнюю необходимость.

Что касается самого тяжкого обвинения, а затем и осуждения пятерых сотрудников ЧАЭС по статье 220 ч.2 УК УССР, то оно не обосновано не только в силу приведенных уже аргументов, но и по ряду других соображений.

Вменение в вину персоналу катастрофических последствий аварии требовало тщательных исследований надежности аварийной защиты реактора с точки зрения соответствия ее требованиям нормативно-технической документации (ПБЯ-74 и ОПБ-82), чего ни на следствии, ни на суде сделано не было. Меж тем, как материалы дела (о них уже говорилось выше), так и последующие исследования независимых специалистов (Обнинский ВТК под руководством профессора Дубовского Б.Г., Минский ВТК под руководством профессора Шароварова Г.А. и др.), свидетельствуют о том, что аварийная зашита реактора РБМК не отвечала требованиям ПБЯ-74 и ОПБ-82.

Между действиями персонала и катастрофическими последствиями аварии, конечно, усматривается определенная связь. Однако, для вменения этих последствий в вину персоналу, согласно закону должен быть установлен факт что персонал, совершая нарушения, по обстоятельствам сложившейся ситуации мог и должен был предвидеть таковые последствия. Материалы дела между тем свидетельствуют (т. 34, л.д.205;

т. 50. л.д. 150), что существовавшая на момент аварии нормативнотехническая документация не давала для этого персоналу необходимой и достаточной информации. То же самое подтверждают и исследования нормативно-технической документации, проведенные экспертными группами под руководством профессора Дубовского Б.Г. и Тарасенко

В.М. Кстати, данный вопрос ни на следствии, ни в суде даже не подвергался исследованию. Его неоднократно, например, на суде ставили и адвокаты и подсудимые, но суд такого рода вопросы попросту безмотивно игнорировал. Что, кстати, свидетельствует об ущемлении прав защиты.

Выводы и предложения:

1. Основные материалы уголовного дела № 19-73 (обвинительное заключение, протокол судебного заседания, приговор, материалы научно-технических исследований реакторной установки, заключения научно-технической экспертизы и т.п.) нуждаются в самой широкой публикации с тем, чтобы они могли стать достоянием для дальнейших исследований причин случившейся трагедии независимыми экспертами, персоналом всех других АЭС, а также достоянием юридической общественности. Это будет способствовать созданию условий, которые помогут избежать подобных аварий впредь.

2. Считать целесообразным обратиться к Генеральным прокурорам России и Украины с просьбой принести протест по данному делу в Пленум Верховного Суда Украины, в порядке надзора, для исправления допущенных по делу неправосудных решений. По мнению членов группы, обвинение и осуждение пятерых работников из персонала ЧАЭС (Брюханова В.П., Фомина Н.М., Дятлова A.C., Коваленко А.П. и Рогожкина Б.В.) в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст.220 УК УССР, незаконно и необоснованно.

3. Согласно полученным данным, материалы, выделенные из уголовного дела № 19-73, были приобщены к возбужденному в 1991г. уголовному делу, возобновленному в 1992 г.

Считать необходимым обратиться к Генеральному прокурору России с просьбой дать указание органам предварительного следствия осуществить объективное, полное и всестороннее исследование обстоятельств, связанных с выявлением причин и условий, в силу которых авария на ЧАЭС обрела катастрофический характер. И, в связи с этим, персонифицировать ответственность за создание таковых причин и условий соответствующих ведомств и конкретных должностных лиц.

4. Считать необходимым осуществить нормативно-правовое регулирование деятельности персонала АЭС с целью обеспечения приоритета соблюдения норм безопасности эксплуатации АЭС над всеми иными показателями.

5. Изучение материалов уголовного дела № 19-73 свидетельствует о том, что одной из основных причин, в силу которых истина по данному делу оказалась не установлена, является отсутствие в стране независимых и подчиняющихся только Закону органов предварительного следствия.