Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Первая задача всякой отрасли знания, вступающей в стадию науки — потребность, так или иначе, осилить громадный материал, подлежащий ее изучению, потребность в классификации фактов, их систематизации.

Задача науки состоит в том, чтобы объективный мир перестал быть чуждым для нас. Если бы объективный мир не становился предметом наших представлений и нашей мысли, то он оставался бы недоступен нашему познанию.

По своей форме, наука — самая совершенная логика; по содержанию она имеет характер действительной реальной истины. За областью науки для современного мыслителя простирается область незнания, область веры. 82

Узнать истинную цель и общее содержание науки, ее методы, приемы и средства исследования можно, конечно, только на основании близкого знакомства с произведениями ее великих творцов.

Наука не знает реставрации, она знает только инставрацию, отправляясь откуда, победоносно идет вперед вот уже четвертый век. Как говорил К. А. Тимирязев, ученый и теоретик науки, — наука сама себе философия, та философия, которую в Англии в XVII веке называли просто «новой», возводя ее начало к Галилею и Бэкону. Только те области знания, которые постепенно прониклись складом мышления, присущим философии науки, и получили право считать себя наукой. Только эти приобретения человеческой мысли оказались прочными и охватывали все более и более широкие горизонты. Она не признает над собой какой-то сверхнаучной, вненаучной, а попросту ненаучной философии, стремящейся навязать свои схоластические шаблоны, игнорируя факты реальной действительности.

Факты прошлого заключают в себе бесчисленные тайны, которые раскрываются человеку лишь, когда он способен познать их.

Совершенно неправильно было бы начинать науку с установления сущности, например, с констатирования законов, по той простой причине, что если бы нам с самого начала были известны законы и сущность явлений, то мы имели бы науку до науки, как выражается Маркс, т.е. нам незачем было бы вообще заниматься наукой. Наука имеет своей основной задачей раскрытие законов, сущности, внутренней связи явлений, а это дается не в начале или до науки, а лишь как конечный результат нашего изучения и исследования.

Ученый стремится к обладанию фактами, — но каким фактами? Охватить все немыслимо, необходим выбор. Если бы этот выбор зависел только от прихоти или определялся бы непосредственной пользой, то не было бы и речи о «науке для науки», т.е. не существовало бы никакой науки.

Ученые убеждены в том, что между фактами существует различие по степени их важности и что их нужно отбирать с пониманием. И они правы: без такого выбора не могла бы существовать наука, а она существует. Наш выбор определяется таким соображением: наиболее ценны те факты, которыми мы наиболее часто пользуемся, т.е. такие, которые чаще повторяются. По счастью, мы живем в мире, в котором такие факты существуют.

Представим себе, что было бы, если бы каждый факт представлялся бы нам чем-то совершенно новым, все известное нам об остальных было бы нам не в прок, перед каждым новым предметом мы стояли бы беспомощными как ребенок. В таком мире не существовало бы науки. Не существовало бы в нем мышления, пожалуй, и жизнь была бы невозможной.

Поэтому, недостаточно знать факты, необходимо их суметь привести в систему, объяснить, понять их взаимную связь. Без известных научных принципов, предпосылок писать историю нельзя. Это старая истина, ее давно уяснили себе и буржуазные историки. «Сухое знание всех фактов недостижимо, — писал К. Д. Кавелин, — по их бесконечному множеству; сверх того, оно совершенно бесполезно, ибо не дает ровно ничего, в сущности — ни на йоту не прибавляет к нашему знанию. Взгляд, теория определяют важность фактов, придают им жизнь и смысл, мешают запутаться в их бесконечном лабиринте; словом, только с их помощи можно воссоздать историю как она была». 83

История человечества содержит в себе неисчислимое количество фактов. В зависимости от того, как их классифицировать, систематизировать, можно получить тысячи всевозможных концепций. Однако наука требует единственно правильного метода классификации. И он разработан человечеством — метод диалектического материализма.

Но именно «факт» есть огромная философская диалектическая проблема. И прежде всего «факт» есть не столько видимая и осязаемая «вещь», сколько невидимое и неосязаемое, диалектическим исследованием улавливаемое и раскрываемое «отношение». Капитализм — факт, социализм, строящийся в Стране Советов, тоже факт, но ни то, ни другое не лежит перед нами, как папиросные коробки на лотке: оба суть, прежде всего и ее всего определенные, каждый миг меняющиеся отноше ния между людьми в динамике их развития и их классовой борьбы. Первая ошибка неоднократно же отмечавшаяся в критике, состоит в наивном и непроизвольном смешении или отождествлении «фактов» с «вещами». Для дилетантов «факты» суть, прежде всего «вещи», конкретные, телесные, материальные вещи, среди которых мы живем и движемся, которые мы производим и употребляем. «Материализм» такого рода чрезвычайно примитивен.

Полтора века назад Маркс превосходно описал и объяснил тот уклад мышления, из которого рождается «материализм», подобный указанному. Маркс дал подлинно материалистическое и подлинно диалектическое разоблачение иллюзии, в какую неизбежно впадают люди, ограниченные непосредственными впечатлениями от явлений товарно-капиталистического общества. Иллюзия эта состоит в том, что в условиях беспрерывного обмена товарами на рынке люди непосредственно воспринимаемую вещную, материальную оболочку или технологическую форму товара ошибочно принимают за его подлинную предметную сущность, не подозревая даже, что эта предметная сущность есть целиком отношение, предметное отношение между реальными людьми, между двумя основными, антагонистически противостоящими друг другу классами товарно-капиталистического общества. Маркс нашел и прекрасное имя для этой иллюзии, назвав ее метким термином товарного фетишизма.

Как же относиться к фактам, как их обрабатывать, систематизировать? Есть ли в этом смысл? И снова самые обстоятельные выводы мы находим у основоположников науки.

Еще Гумбольдт в одной своей превосходной статье о задачах историка отмечал, что идеальное содержание истории должно быть исследуемо только на фактах и с помощью фактов. Только тот исследователь, который сохранил в своей чистоте свой ум, — говорил он, — сумеет пробуждать в себе все человеческое, только он будет в состоянии безошибочно читать в фактах идеи, присущие истории.

В отношении фактов марксизм строго определенен, вся его научная теория вытекает из единства всего многообразия фактов всемирной истории. Все принципы, законы, категории, выведенные Марксом, его соратниками и учениками в истории — только из фактов, при этом, фактов — логически строго обработанных, находящихся в причинной зависимости, обусловленности, строго систематизированных. Только идеология использует выборочные факты, субъективно открывает законы, а наука — никогда.