Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 1

Обращаясь к вопросу об изменчивости и устойчивости вещей, необходимо указать, что одни метафизики, отвлекаясь от изменчивости, которой подвержено все существующее, сосредоточивали свое внимание на постоянстве, на тождестве вещи. Другие же сосредоточивали свое внимание исключительно на изменчивости и отвлекались от всего того, что есть устойчивого в предмете. Но в природе нет ни абсолютного постоянства, ни абсолютной изменчивости, ни абсолютного бытия, ни абсолютного становления. Речь может идти только об относительной устойчивости и об относительной изменчивости. Без бытия нет становления, но и без становления нет бытия. Понятие изменения предполагает объект, в котором совершается переход от одного состояния к другому. Каждый такой переход совершается посредством скачка, разрыва между новым и предшествующим состоянием вещи. В одних предметах процесс изменения совершается медленнее, в других быстрее, но самый процесс изменения не подлежит сомнению. Но раз изменения существуют, то «скачки», разрывы неизбежны. Ибо одно из двух: либо предмет остается тождественным с самим собою, т. е. абсолютно константным, тогда весь мир должен представлять собою застывшее, мертвое состояние. Но этого нет, так как каждый из нас имеет непосредственно сознание времени и изменчивости. Либо же приходится предположить, что мир абсолютно изменчив. Это означало бы, что мир в каждый данный момент заново возникает из ничего, что в нем нет никакой закономерности. Если бы мы допустили такой строй мира, то жизнь совершенно не была бы возможна, не говоря уже о том, что такое creatio ex nihilo абсурдно само по себе. В таком случае совершенно ясно, что изменчивость состоит в том, что последующее состояние мира возникает из предыдущего его состояния и им определяется. Настоящее, как бы оно ни отличалось от прошлого, не оторвано от него, а составлено из элементов этого прошлого. Но, тем не менее, новое состояние представляет собою новое своеобразное сочетание этих элементов, и тем самым оно является качественно чем-то отличным от предыдущего. Нам кажется, что нет нужды иллюстрировать эти соображения конкретными примерами — до такой степени они понятны и всеобщи. Накопление изменений происходит медленно в неорганической природе, более быстро в органической и общественной жизни — потому, что здесь объект изменений является в то же время действующим субъектом. Мы, прежде всего, имеем в виду человеческую историю, где эти процессы совершаются гораздо быстрее, чем в других сферах бытия, т.е. природы.

Таким образом, закон непрерывности в общем процессе эволюции мира нисколько не опровергается законом прерывности. Напротив того, они друг друга дополняют и существуют совместно. Если одно возникает из другого, то ясно, что какие бы ни были между различными состояниями разрывы, процесс изменения неизбежно предполагает непрерывность развития.

Подобно тому, как форма не отделима от содержания, не отделимы также друг от друга сила и вещество, движение и материя. Нет материи без движения, как нет движения без материи. Метафизики стремились отделить силу от вещества, движение от материи, и тогда они приходили к построению идеалистических систем.

Олицетворяя силу, они постулировали существование духа. Отрывая мысль от мозга, они делали выводы о существовании Мысли самой по себе, как самостоятельной субстанции. Не лучше поступал метафизический материализм, который, со своей стороны, брал мертвую материю, сводя ее к протяженности, и возводил её в абсолют, субстанцию, абстрагируя от силы.

§ 17. БЕСКОНЕЧНОЕ И КОНЕЧНОЕ, ИХ ЕДИНСТВО И ВЗАИМОСВЯЗЬ В ПОЗНАНИИ ПРИРОДЫ

Первоначально представление о бесконечном имеет тенденцию, как на то указывает языковая форма этого слова, выводить бесконечное из конечного, при чем предполагается, что это последнее дано нам непосредственно в опыте, в чувственном созерцании. Такое конечное, данное посредством опыта, характеризуется тем, что оно имеет границу (или предел). Это имеет силу как в отношении качества (каждая вещь имеет определенные свойства, которыми она отграничивается от другой вещи), так и в отношении количества (пространственная отграниченность, конечное число). Бесконечное должно быть выведено из конечного исключительно только путем процесса абстракции, посредством отрицания границы. Это можно выразить также и следующим образом: опыт дает нам только конечное, существует только конечное познание. Конечное и бес конечное, согласно этому представлению, абсолютно разобщены. Бесконечное находится по ту сторону конечного, оно есть нечто, ему абсолютно противоположное.

Ближайшее рассмотрение показывает, однако, что опыт дает не только грани-цу (ограниченные вещи), но и непрерывное перехождение границы. Все границы обнаруживаются одинаково и в природе и в истории, как границы относи тельные, постоянно оказывающиеся перейденными (преодоленными). Что касается качественных границ, то опыт обнаруживает безграничное изменение всех вещей. Все, что первоначальному, ограниченному опыту казалось неизменным, устранено позднейшим опытом, когда стали известны — переход одних форм движения в другие (механическое движение, свет, электричество, магнетизм, химическая энергия), превращение химических элементов, изменение видов живых существ, изменение общественных форм и т. д. То же самое имеет силу и по отношению к количественной границе: с одной стороны, благодаря улучшению физических инструментов, как бы раздвигаются границы мирового целого, с другой — столь же непрерывно прогрессирует метод разложения тел (поступательное движение в направлении бесконечно малого). Соответственно этому, опыт одинаково непосредственно дает бесконечное и в смысле качественного и в смысле количественного бесконечного, — бесконечно большое, как и бесконечно малое. И если раньше бесконечное рассматривалось лишь как нечто мыслимое (некоторая абстракция или нечто идеальное), то теперь с тем же правом конечное может быть принимаемо, как нечто только мыслимое в отношении к бесконечному.

Абсолютное разобщение и противоположность между конечным и бесконечным обнаруживаются поэтому, как не имеющие значения ни в опыте, ни в мышлении. В конечном можно безгранично продвигаться вперед: оно непрерывно выводит за свои собственные пределы — в бесконечное. Бесконечное же оказывается только суммой конечного, неизменным в ряду изменчивого; то, что по величине своей безгранично,— только суммой конечных величин. Это и составляет тождественность бесконечного и конечного, к-рая имеет, однако, место одновременно с их различием.

Дурная бесконечность и истинное бесконечности. Под «дурной бесконечностью» (schlechte Unendlichkeit) Гегель понимает такую бесконечность, при которой происходит непрерывный выход за пределы конечного, и бесконечность оказывается только границей, к которой можно всегда в любой мере приближаться, но которой ни когда нельзя достичь, она является чем-то потусторонним. «Дурной» или неистинной эта бесконечность называется потому, что она никогда не достигает бесконечного и это последнее всегда противостоит ей, как нечто другое, чуждое. Эта дурная бесконечность является поэтому только «прогрессом в бесконечное» (progressus in infinitum). Бесконечное обнаруживается при этом в равной мере и качественно и количественно: качественно — как бесконечный ряд изменений конечных вещей, как превращение некоторого нечто в другое в безграничном повторении этого превращения,— как безграничная цепь причин и действий, при чем и те и другие попеременно переходят друг в друга: причина производит действие, действие, в свою очередь, становится причиной и т. д.; количественно — дурная бесконечность раскрывается как бесконечный ряд величин, приближающихся к определенной предельной величине, но никогда ее не достигающих.