Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 1

Правильное понимание абсолюта было намечено Спинозой и Гегелем. У Спинозы абсолютное было отожествлено с природой, мировой субстанцией, но не было показано перехода от этого абсолютного к отдельным его проявлениям, почему оно сохраняло все еще абстрактный характер. Диалектическое понимание абсолюта было развито Гегелем. С точки зрения диалектического материализма, в противоположность неизменному абсолюту метафизиков, абсолют — диалектически развивающийся мир, самоопределяющееся и самореализующееся движение материи. Диалектический материализм исходит из признания этого абсолюта, как, безусловно существующего, содержание которого должно быть нами раскрыто в процессе познания. В этом смысле абсолют не исключает условного, относительного, временного, единичного, а составляет целое в его совокупности.

Мы не можем разом, при помощи какой-нибудь мистической интуиции, достигнуть абсолютного знания материи, т.-е. всей совокупности связей и опосредствований мира. Но, научно постигая ряд относительных, объективных истин, т.-е. указывающих действительные отношения предметов, мы тем самым проникаем все более и более в природу абсолютного, движущейся и развивающейся материи. 33

§ 9. Момент и его роль в познании всеобщих связей, причин и следствий в природе и истории

Органическое единство, связь и совокупность категорий логики отражает связь и взаимозависимость всех явлений, и подобно различиям, существующим между явлениями природы, категории в своем развитии также относительны, «не являются в этом их различии чем-то устойчивым, а оказываются диалектичными, и их истина состоит лишь в том, что они суть моменты») — по Гегелю: моменты идеи, а материалистически: моменты исторического развития познания человеком природы. Ленин так и говорит: «Моменты познания человеком природы,— вот что такое категории логики».

После категории целого необходимо остановиться на категории момента. На важное значение этого понятия указывает Ленин, говоря, что «часто у Гегеля слово «момент» берется в смысле момента связи, момента в сцеплении». «Развертывание всей совокупности моментов действительности NB = сущность диалектического познания», — говорит Ленин ).

Мысль о своеобразном глубоко-диалектическом значении связи и переходов, которое мы вкладываем в понятие момента, неоднократно подчеркивает в своих заметках Ленин, высказываясь по поводу тех или других встречающихся у Гегеля проблем. Мы приведем ряд примеров проблем и понятий, в освещении которых Ленин пользуется понятием момента.

Возьмем проблему диалектического отрицания. То, что отличает диалектическое отрицание от субъективного, эмпирического, от голого, от «зрященого отрицания, колебания, сомнения», и есть именно то, что отрицание в диалектическом смысле есть всегда «момент связи», «момент развития, с удержанием положительного»1), или, как говорит Гегель, «внутренний источник всякой деятельности, живого самодвижения, диалектическая душа»,— а ведь в этом, по Ленину, и есть соль диалектики 2). Относительно гегелевского понимания явления и сущности Ленин замечает: «суть здесь та, что и мир явлений, и мир в себе суть моменты познания природы человеком, ступени, изменения или углубления (познания)».

Таково и отношение причины и следствия: причина и следствие «лишь моменты всемирной взаимозависимости, связи (универсальной), взаимосцепления событий, лишь звенья в цепи развития материи».

Далее, цитируя мысли Гегеля о взаимодействии и об отношении причины и действия, Ленин подчеркивает важное значение «требования посредства (связи):—«вот о чем идет речь,— говорит он,— при применении отношения причинности». Послушаем по этому поводу Гегеля: «Если остановиться на том, что данное содержание станут рассматривать только с точки зрения взаимодействия, то такое отношение на самом деле будет бессодержательным. В таком случае имеют дело только с сухим фактом, и опять-таки остается неудовлетворенным требование (установить) опосредствование, в чем как раз, прежде всего и заключается дело, когда применяют отношение причинности». Вместо того,— такова мысль Гегеля

, — чтобы объяснять данное содержание, отношение взаимодействия само должно быть еще объяснено при таком применении его. И Гегель продолжает: «для этого не должно оставлять обе стороны отношения, как непосредственные»; но «их должно признать моментами третьего, более высокого определения». «Так, например, если мы будем считать нравы спартанского народа следствием его законодательства и, обратно, последнее — следствием первых, то мы будем, может быть, иметь правильный взгляд на историю этого народа, но этот взгляд не удовлетворит вполне ума, потому что мы с помощью такого объяснения не поймем ни его законодательства, ни его нравов». Кроме требования посредства и связи, Ленин обращает внимание на роль «целого» (у Гегеля — «понятия»), которое служит основанием обеих сторон отношения, как и всех прочих особых сторон.

Вместо того, чтобы рассматривать наши категории, как ступени или моменты познания человеком природы, формальная логика берет их как единичные экземпляры некоторого родового понятия, сопоставляя, сравнивая, «примеривая их друг к другу», пытаясь из них, как из кусочков, сложить целое. Таков путь популяризирования, поучения, рассказа и удостоверения, но не доказательства: предполагают, что бесконечность отличается от конечности, что содержание есть нечто иное, чем форма, внутреннее — иное, чем внешнее, что опосредственность не есть также непосредственность, и на этом успокаиваются. Для нас момент или ступень вовсе не является частью данного целого. Отношение части и целого (как суммы частей) здесь неприменимо. В отличие от части, которая не является ступенью, а может быть лишь частью арифметической суммы, — момент есть ступень в развитии целого, есть переход на новую ступень.

Отсюда, между прочим, следует, что нельзя сопоставлять и отождествлять такие понятия, которые являются различными моментами одного и того же целого, или же нельзя отождествлять одни и те же моменты различных форм целого.

Здесь необходимо напомнить ту критику против механистического понимания взаимоотношения между моментами развития целого, которая была дана уже в свое время Марксом. «Грубость понимания и бедность идеи в том и состоит, — говорит Маркс во «Введении к Критике политической экономии», — что явления органические, между собою связанные, ставятся в случайные взаимоотношения, соединяются чисто-рассудочным путем». «Подведение множества «случаев» под один общий принцип Гегель никогда не называл диалектикой», — пишет Маркс Энгельсу 9 декабря 1861 г. Очевидно, подведение множества случаев под один общий принцип противоречит факту всеобщей связи явлений, движения и изменения. Такое механистическое, формально-логическое толкование процесса развития, конечно, никогда не поймет этого диалектического движения моментов, как ступеней развития целого. «То, что тот же самый Ланге, — пишет Маркс в письме к Кугельману от 27 июня 1870 г.,— говорит о гегелевском методе и о моем применении его, является поистине ребяческим. Во-первых, он ничего не понимает в гегелевском методе и поэтому, во-вторых, имеет еще гораздо меньше представления о моем критическом способе его применения... Иначе пренаивно говорить, что в эмпирическом материале я «двигаюсь с самой редкой свободой». Ему и в голову не приходит, что это «свободное движение в материале» есть не что иное, как парафраза известного метода изучения материала, — именно: диалектического метода».