Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 1

Та же мысль о недопустимости формального, механического подхода к отдельным категориям выражена в заметках Ленина о Гегеле. «Категории надо вывести (а не произвольно или механически их взять, не «рассказывая», не «уверяя», а доказывая, исходя из простейших, основных, «как если бы заключалось здесь в них «в этом зародыше все развитием».

Непонимание органической взаимозависимости категорий (стало быть, и отображаемых ими явлений) особенно ярко сказывается, по Ленину, в попытках заменить связь и переходы понятий единичными «иллюстрирующими» примерами, механически выхваченными из действительности, в попытках популяризирования на отдельных «примерах» из истории естество-знания и истории техники. В этом Ленин видел слабую сторону работ Плеханова. Диалектика, с ее основным законом, — тождеством противоположностей,—«берется как сумма примеров (напр., «зерно» — напр., «первобытный коммунизм», то же у Энгельса, но это для популярности). Между тем, задача состоит в том, чтобы тождество противоположностей развить как «закон познания и закон объективного мира». Задача состоит в том, чтобы правильность этой стороны содержания диалектики проверить «и с т о р и е й науки, а не суммой примеров». «На эту сторону диалектики обычно (напр., у Плеханова) обращают недостаточно внимания»,— добавляет Ленин. Невнимание к «этой стороне диалектики» проявляется, напр., у Плеханова в том, как он критикует кантианство и агностицизм вообще,— он критикует «более с вульгарно-материалистической, чем с диалектически-материалистической точки зрения»! Именно, Плеханов «лишь a limine отвергает их рассуждения, а не исправляет (как Гегель исправлял Канта) эти рассуждения». Плеханов не углубляет, не расширяет их, не показывает связи и переходов всех и всяких понятий.

Такова вторая особенность марксистской логики: ее законы являются отражениями законов объективного мира в их взаимозависимости, в целом их развития, отражениями подвижными, текучими, гибкими, переходящими друг в друга, воспроизводящие движение материи и движение истории.

Отсюда ясно, чем объясняется тот факт, что вопрос о последовательности категорий имеет столь важное значение в диалектической логике, настолько важное значение, что «проблема логики» в марксизме по существу есть проблема «генезиса» и взаимной связи категорий материалистической диалектики3).

И в самом деле, объясняется это тем, что не о простом, а о необходимом «переходе» понятий учит диалектика, так как «переход одного в другое остается простою запутанностью, покуда не существует сознания его необходимости», — гегелевское определение предмета логики, как «развитие мышления в его необходимости», потому и подчеркивает Ленин. Объясняется это тем, что не всякое «движение понятий» и не всякое «развитие», «становление» и пр.. есть диалектика,— нет, гибкость понятий, примененная субъективно, ведет к эклектике и софистике. Нужна гибкость, примененная объективно, т.-е. отражающая вечное развитие мира. Объясняется это тем, что диалектика учит не вообще о «взаимозависимости» и «переходах понятий», не о «становлении вообще, а о взаимозависимости категорий, отображающей взаимозависимость всех явлений природы, об единстве их, о целостности и системе категорий, как отражениях «всесторонности материального процесса и единства его».

Обратимся ко второму пониманию соотношения исторического и логического, которое выбирает противоположный путь. С точки зрения этого понимания не может идти речь о какой-то особой «логической» последовательности помимо исторической. Логика как бы растворяется в истории. Нет никакого различия между логическим и историческим, но не в том смысле, что историческое, как мы видели у Гегеля и его учеников, является лишь воплощением логического, наоборот, в логической обработке вовсе не нуждается историческое, ибо историческое может лишь повторяться в логическом анализе. Логическое есть не что иное, как то же материальное, но отражаемое нашим понятием. К сожалению, эта точка зрения забывает, что логика изучает законы движения природы и истории, отражаемые и перерабатываемые в человеческой голове, и, следовательно, историческая действительность не совпадает с научной картиной, создаваемой об этой действительности в процессе переработки единичных представлений в понятия. Некоторые черты узкого эмпирического историзма, подчиняющего логическое образование понятия историческому ходу вещей настолько, что последовательность логических категорий растворяется в последовательности их исторического развития.

Марксистский историзм переходит от созерцания внешности явлений к пониманию их сущности, от ложно-исторического, универсального описания, регистрирования «примеров», к выяснению квинтэссенции истории. Этапы движения, так наз. исторические эпохи, и образуют эту квинтэссенцию истории. Но итог, вывод, квинтэссенция, допустим, истории естествознания могут быть охвачены только в абстрактных категориях. «Логические понятия субъективны, пока они остаются абстрактными, в своей абстрактной форме, но в то же время выражают и вещи в себе»). Для познания недостаточно представления. Гегель требует абстракций, соответствующих — материалистически говоря — действительному углублению нашего познания мира). Логика выражает историю, соответствует ей, но в то же время не совпадает с ней, не соответствует ей, остается «субъективной», пока ее понятия остаются абстрактными. В своих заметках Ленин пишет, что «человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике»,— вот именно, объективны в целом, в итогах, т.- е. поскольку логика отображает отдельные этапы развития теоретического мышления и техники. Процесс познания не является непосредственным отражением действительности, а рядом абстракций или, как говорит Ленин, рядом «образования понятий, законов etc., каковые понятия, законы etc. (мышления, наука — «логическая идея») и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы. Тут, действительно, объективно три члена: 1) природа, 2) познание человека,— мозг человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы в познании человека, эта форма и есть понятия, законы, категории etc. Человек не может охватить — отразить — отобразить природы всей, полностью, ее «непосредственной цельности», он может лишь вечно приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т. д. и т. п.). «Научная картина мира» не может не отличаться от его действительной картины, как не могут не отличаться понятия от отображаемых ими вещей. И Ленин требует не изучения простого, непосредственного хода истории, а «диалектически - материалистической обработки» истории человеческой мысли, науки и техники). Абстракции, понятия, категории являются отражением не вообще существующего, не просто существующего, не «поверхности» вещей, а существенных сторон, «сути», «итогов», истории). И в самом деле, это подтверждается на примере самой логики: логика отображает развитие познания человеком природы; но она не совпадает с историей мысли, не тождественна описанию умственного развития человека.