Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 1

Понимание логики, как исторической науки, не должно влечь за собой недоразумения в виде понимания ее, как науки истории; другими словами, историческое понимание логики не есть отождествление ее с историей логики. Мы говорили, что Гегель был прав, когда доказывал, что историческая смена одной философской системы другой философской системой не есть голое отрицание, что истинно философская система содержит в себе в переработанном, снятом виде достижения других, низших систем. Аналогично Ленин называл учение Маркса «законным преемником лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии и французского социализма». Однако отсюда не следует, что учение Маркса есть история учения Маркса.

Также точно обстоит дело с логикой. Логика не есть история логики, как философия не есть история философии. Ленин называет логику не историей познания мира, а, как мы видели, итогом, суммой истории познания мира. Говоря о задачах познания, (а мы уже знаем, что для Ленина нет различия теории познания от логики). Ленин пишет:

«Двоякого рода примеры должны бы пояснить это: 1) из истории естествознания и 2)из истории философии. Точнее не «примеры» тут должны быть – сравнение не есть доказательство – а квинтэссенция и другой — история техники». Стало быть, материал логики, «ступеньки» - категории черпаются из истории философии, истории естествознания, истории техники. В другом месте он выражается ещё более определённо: история философии, ergo: история отдельных наук, история умственного развития ребенка, история умственного развития животных, история языка – психология — физиология органов чувств, — вот те области знания, из коих должна сложиться теория познания и диалектика».

Из всего этого видно, что Ленин полагал единственно возможным строить логику глубоко исторически, видя в этом лучшее средство против ее формализации, против превращения ее категорий в «безжизненные кости скелета», которые не имеют никакой познавательной ценности. Вместе с тем он не растворял логики в истории той или иной науки. Напротив, он ставил пред марксистами задачу «продолжения дела Гегеля и Маркса», которое должно состоять в диалектической обработке истории человеческой мысли, науки и техники».

В иной связи мы имеем то же самое, что говорили Маркс и Энгельс в 1845 году: задача философии — «суммирование наиболее общих результатов, абстрагируемых из рассмотрения исторического развития людей»; эти абстракции в свою очередь служат для того, чтобы облегчить упорядочение исторического материала и наметить последовательность различных слоев его». Поэтому – то философия определяется как наука об общих законах развития природы, общества и мышления.

Итак, логика марксизма есть историческая логика, поскольку ее категории отражают историческое развитие познания, но она не сводится к истории логики, как и не сводится ни к одной исторической науке, из которых черпает свой специфический материал, соответственно своему объекту — категориям.

«Движение материи, resp. и движение истории, — пишет Ленин в конспекте «Логики» Гегеля, — улавливаемое, усвояемое в своей внутренней связи до той или иной степени широты или глубины», это и составляет содержание логики.

Интересующая нас проблема оказывается двусторонней: при наличии единой материалистической установки история требует логической обработки (подобно тому, как данные чувства требуют применения рационального метода), а логика требует исторической обработки.

Но что значит: «логика требует исторической обработки»? В порядке аналитическом мы в каждой науке должны различать содержание и форму, памятуя, конечно, что они не внешние друг другу, не равнодушны друг к другу, как сказал бы Гегель: в синтезе своем они составляют данную науку. Если мы раньше, говоря о философии в целом, определяли мировоззрение как содержание, а логику, метод как форму, то теперь, поскольку материалистическая логика не есть логика «чистых форм», мы должны сказать, что и сама логика имеет и содержание и форму.

Содержанием логики, по Ленину, является «движение материи, соответственно и движение истории, усвояемое в своей внутренней связи», отражаемое не в наглядных представлениях, а в понятиях, в категориях. Формой, структурой логики является эта связь, последовательность, диалектическая система категорий.

В формальной логике проблема структуры, по существу, вовсе не встает. Форма, структура понимается там чисто формально, и это вполне гармонирует с ее формальным содержанием. Иное дело в логике материальной, диалектической. Здесь проблема структуры, формы приобретает особое значение. Здесь материальное содержание должно гармонировать с исторической формой, не совпадая, однако, с историей форм. История форм мышления есть в известной степени хронология форм мышления, между тем логика есть менее всего хронология. В исторически повторяемой логике совершенно не должно быть речи о случайном в истории, обо всех частных, несущественных изгибах мысли. Логика берет основные, существенные, принципиальные формы и законы мышления.

О соотношении логического и исторического прекрасно пишет Энгельс - логический метод «есть тот же исторический метод, только освобожденный от его исторической формы и от нарушающих стройность изложения исторических случайностей. Логический ход мыслей должен начаться с того, с чего начинает и история, и его дальнейшее развитие будет представлять собой не что иное, как отражение в абстрактной и последовательной теоретической форме исторического процесса. Это исправленное отражение, но исправленное соответственно законам, которым нас учит сама историческая действительность, ибо логический способ исследования дает возможность изучить всякий момент развития в его самой зрелой стадии, в его классической форме».

Ленин также не требует хронологического расположения категорий внутри логики; это и фактически невозможно, и, главное, по существу не должно иметь места. Дело логики не в хронологическом расположении категорий, не в их историческом описании, но, с другой стороны, и не в формальном перечислении. Задача заключается в том, что «категории надо вывести (а не произвольно или механически взять)... исходя из простейших основных (бытие, ничто, становление) (не беря иных), — здесь, в них, «в этом зародыше всё развитие» 36.

Исходя из таких требований, Ленин, материалистически перерабатывая логику Гегеля, соглашается, в общем, с последовательностью выведения категорий, как она дана у великого диалектика. По всем данным он соглашается с общей структурой гегелевской логики. В одной из философских тетрадок непосредственно вслед за списком схемы, так называемой малой логики Гегеля, Ленин замечает: «Понятие (познание) в бытии (в непосредственных явлениях) открывает сущность (закон причины, тождество, различие etc.), таков действительно общий ход всего человеческого познания (всей науки) вообще. Таков ход и естествознания, и истории, и политической экономии. Диалектика Гегеля есть постольку обобщение истории мысли. Чрезвычайно благодарной кажется, задача проследить ее конкретнее, подробнее на истории отдельных наук. В логике история мысли должна, в общем, и целом совпадать с законами мышления»