Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 1

Итак, нечто может быть понято через свою границу. Граница, однако, есть не только то, что разграничивает вещи, но также и то, что их связывает. Она есть то, в чем вещи сходятся, что является по отношению к ним общим (так «теперь» разграничивает и связывает прошедшее и будущее).

Поскольку же граница распространяется на все бытие нечто, постольку само это нечто может быть понято лишь в своем переходе через границу, ибо граница эта является чем-то общим для нечто и для другого.

Ограничение по отношению к нечто не следует понимать в смысле внешнего только ограничения; напротив, граница является имманентной, внутренней границей именно потому, что она толкает это нечто выйти за его пределы. Эта подвижная граница и называется пределом (Schraake).

Сказанное можно понять также и из определения нечто как в-себе-бытия, как того, что не только ограничивается, но ограничивает, утверждая себя.

Нечто А может быть понято, лишь поскольку оно не есть В. Но Б, в свою очередь являясь нечто, может быть определено лишь поскольку оно не есть С, D и т. д. Нечто определяется через другое, это другое в свою очередь через второе другое и т. д.

Так обнаруживается бесконечный прогресс. Выходя за пределы нечто, мы получаем другое, но это другое является также конечным, мы выходим и за его пределы и снова встречаемся с конечным, и так без конца.

Такую бесконечность Гегель, а за ним и Маркс, называют дурной бесконечностью.

В учении о дурной бесконечности Гегелем утверждается чрезвычайно важная мысль: единство бесконечности и конечности. В самом конечном, в понятии конечного лежит момент бесконечности.

Основная мысль «Логики» Гегеля, а за ней и материалистической «Диалектической логики», красной нитью проходящая через всю логику диалектического мышления, заключается в утверждении единства противоположностей, здесь она выражается в единстве конечного и бесконечного. Если бы бесконечность была взята в отрыве от конечного, без противопоставления противоположному ей конечному, она перестала бы быть бесконечностью.

Дурная бесконечность — это бесконечность ряда, бесконечность утомительная, повторяющаяся бесконечность конечного.

Понятие бесконечного прогресса, истинной бесконечности требует прекращения бесконечного потока нечто.

А определяется через Б, В — через С, С — через D и т. д. до бесконечности. Мы ищем определения для А и не можем найти его, так как процесс самого определения уходит в бесконечность. Однако для определения не надо уходить в бесконечность. А есть нечто. В также есть нечто. Поскольку А определяется через нечто, нечто переходит в самого себя. Это возвращение в себя на новом уровне и есть истинная бесконечность .

Следующая категория бытия — для-себя-бытие. Другое исчезло, осталось лишь одно.

«Идеальность бытия-для-себя, как полнота, — становится реальностью, и именно прочнейшею, отвлеченнейшею, как одно»

Идеальность категории для-себя-бытия основана на том, что здесь впервые выражен, по мнению Гегеля, характер самосознания, ибо в самосознании «Я» направляется на «Я», объект познания является тем же субъектом. «Я», познавая самого себя, остается при себе.

Историко-философской иллюстрацией категории для-себя-бытия являются монады Лейбница. Когда Гегель рассматривает нечто и другое, он выясняет, что нечто может быть понято в другом и через другое. Характеристика эта напоминает данное Спинозой определение модуса как того, «что есть в другом и постигается через другое». Для-себя-бытие, подобно лейбницевой монаде, не имеет «окон, в которые что-либо может войти или выйти». Монада — замкнутое в себе бытие, которое самопроизвольно развивает из себя мир представлений.

С другой стороны, иллюстрацией для-себя-бытия служит для Гегеля атом Демокрита. Каждый атом для своего бытия не нуждается ни в чем другом. Он довлеет себе. Соединение атома с другими атомами не влияет на его неизменную и вечную природу. Он всегда один и тот же, в каких бы комбинациях он ни выступал.

Далее Гегель говорит о том, что единое для-себя-бытие отрицательно относится к самому себе, отталкивается от самого себя; это отталкивание единого порождает множество.

Гегель выводит множество из единого. Но, с другой стороны, множество оказывается множеством единых.

Так возникают в гегелевской логике новые категории: отталкивания (порождения множества) и притяжения (поскольку множество есть множество единых).

Ленин подчеркивает искусственность категории для-себя-бытия, необходимой, по видимому, Гегелю для перехода от качества к количеству.

Некоторой иллюстрацией к тому, как единое порождает многое, является живая клетка, которая в своем развитии раздваивается; из одной клетки получается много клеток путем самоотталкивания. Но самое выведение Гегеля, в силу которого множество логически! получается из единства, является весьма искусственным.

Правильная диалектическая мысль заключается здесь у Гегеля в том, что единое и многое — это связанные между собой противоположности: понятие множества предполагает единство и, обратно, единство предполагает множество.

Несмотря на всю мистичность своей дедукции, Гегель правильно отметил единство притяжения и отталкивания. Энгельс отмечает заслугу Гегеля в этом вопросе. «Превращение притяжения в отталкивание и обратно у Гегеля мистично,— говорит Энгельс,— но по сути дела он здесь предвосхитил позднейшие естественнонаучные открытия... Гегель гениален даже в том, что он выводит притяжение, как вторичный момент, из отталкивания, как первичного...»

§ 5. Переход от категорий бытия, становление к категории материи

Какова же следующая категория диалектической логики, которая должна выступать следующей ступенью познания природы учёным и обычным человеком?

Бытие по самому существу своему есть категория материальная. Все, что есть, есть материальное бытие и его проявление, его свойства. Для того чтобы дать правильное определение понятию бытия, необходимо действительно предварительно разрешить проблему противоположности и единства мышления и бытия. Что гегелевское разрешение этого вопроса совершенно неприемлемо,— это ясно само собою. Материалистическое понимание вопроса о взаимоотношении между мышлением и бытием дает единственно правильную установку. В свете материалистической теории познания дело представляется таким образом, что бытие отлично от мышления, противоположно ему, но в то же время едино с ним хотя бы в смысле отражения бытия в мышлении. Но это — и единственно правильное диалектическое разрешение вопроса. Мысль имеет свою противоположность в чувственной действительности, являясь сама вместе с тем чувственным мышлением.