Фернан Бродель - Структуры повседневности: возможное и невозможное

В самом деле, если основательно возвратиться в прошлое, то обнаруживаешь в конечном счете как бы стоячую воду — древнюю ситуацию, аналогичную положению в Индии, Китае или странах ислама, каким мы его описали. Правило покоя целиком сохраняло действенность, ибо вплоть до начала XII в. костюм преспокойно оставался в Европе таким же, каким он был во времена галло-римские: длинные хитоны до пят у женщин, до колен — у мужчин. А в целом — столетия и столетия неподвижности. Когда происходило какое-нибудь изменение, вроде удлинения мужской одежды в XII в., оно подвергалось сильной критике. Ордерик Виталий [35](1075–1142 гг.) скорбел о безумствах моды в туалете его времени, совершенно, по его мнению, излишних. «Старый обычай почти полностью потрясен новыми выдумками», — заявляет он {1001} . Утверждение сильно преувеличенное. Даже влияние крестовых походов было меньшим, чем это полагали: оно ввело в обиход шелка, роскошь мехов, но не изменило существенно формы костюма в XII–XIII вв.

Великой переменой стало быстрое укорочение около 1350 г. мужского одеяния — укорочение постыдное на взгляд лиц благонравных и почтенного возраста, защитников традиций. Продолжатель Гильома из Нанжи [36]писал: «Примерно в этом году мужчины, в особенности дворяне, оруженосцы и их свита, некоторые горожане и их слуги, завели столь короткое и столь узкое платье, что оно позволяло видеть то, что стыдливость повелевает скрывать. Для народа сие было весьма удивительно» {1002} . Этот костюм, облегающий тело, окажется долговечным, и мужчины никогда более не вернутся к длинному платью. Что же касается женщин, то и их корсажи стали облегающими, обрисовывающими формы, а обширные декольте нарушили глухую поверхность платья — все это также вызывало осуждение.

В определенном смысле этими годами можно датировать первое проявление моды. Ибо впредь в Европе станет действовать правило перемен в одежде. А с другой стороны, если традиционный костюм был примерно одинаков по всему континенту, то распространение короткого костюма будет происходить неравномерно, не без сопротивления и его приспосабливания. И в конечном счете мы увидим, как формируются национальные моды, более или менее влияющие друг на друга: костюм французский, бургундский, итальянский, английский и т. д. Восточная Европа станет испытывать после распада Византии все возрастающее влияние турецкой моды {1003} . Европа в дальнейшем останется многоликой по меньшей мере до XIX в., хотя и готовой довольно часто признавать лидерство ( leadership ) какого-то избранного региона.

Черный костюм по испанской моде, в который одеты лорд Дарили и его младший брат. Портрет Ханса Эворта (1563 г.). Виндзорский дворец .

Так в XVI в. у высших классов вошел в моду черный суконный костюм, введенный испанцами. Он служил как бы символом политического преобладания «всемирной» империи католического короля. На смену пышному костюму итальянского Возрождения, с его большими квадратными декольте, широкими рукавами, золотыми и серебряными сетками и шитьем, золотистой парчой, темно-красными атласами и бархатами, послужившему примером для значительной части Европы, пришла сдержанность костюма испанского с его темными сукнами, облегающим камзолом, штанами с пуфами, коротким плащом и очень высоким воротником, окаймленным небольшим жабо. Напротив, в XVII в. восторжествовал так называемый французский костюм с его яркими шелками и более свободным покроем. Разумеется, долее всего сопротивлялась этому соблазну Испания. Филипп IV (1621–1665 гг.), враг барочной пышности, навязал своей знати суровую моду, унаследованную от времен Филиппа II. Долгое время при дворе существовал запрет на цветную одежду ( vestido de color ); чужеземец допускался туда лишь надлежащим образом «одетый в черное». Так посланец принца Конде, бывшего тогда союзником испанцев, смог добиться аудиенции, лишь сменив свой костюм на темное строгое одеяние. И только около 1670 г., после смерти Филиппа IV, иностранная мода проникнет в Испанию и в самое ее сердце — Мадрид, где закрепить ее успех суждено было побочному сыну Филиппа IV, второму дону Хуану Австрийскому {1004} . Однако в Каталонию новшества в одежде пришли после 1630 г., за десять лет до восстания против власти Мадрида. В это же самое время увлечению поддался и двор статхаудера в Голландии, хотя нередки были противившиеся такой моде. Портрет бургомистра Амстердама Бикера (1642 г.) в Национальном музее изображает его в традиционном костюме на испанский лад. Это, несомненно, определялось также и принадлежностью к тому или иному поколению: так, на картине Д. ван Сантвоорта (1635 г.), на которой изображен со своею семьей бургомистр Дирк Баас Якобс, его жена и сам он носят брыжи по старинной моде, однако же все их дети одеты в соответствии с новыми вкусами (см. иллюстрацию на с. 354). Конфликт между двумя модами существовал и в Милане, но он имел иной смысл: Милан был тогда испанским владением, и на карикатуре середины того же века традиционно одетый испанец, по-видимому, читает нотацию миланцу, отдавшему предпочтение французской моде. Возможно ли усмотреть в распространении последней по всей Европе меру упадка Испании?

Это последовательное преобладание предполагает то же объяснение, которое мы выдвигали по поводу распространения могольской одежды в Индии или костюма османов в Турецкой империи: Европа, невзирая на свои ссоры или же по их причине , была одной единой семьей. Законодателем был тот, кем более всего восхищались, и вовсе не обязательно сильнейший, или, как полагали французы, любимейший, или же наиболее утонченный. Вполне очевидно, что политическое преобладание, оказывавшее влияние на всю Европу, как если бы она в один прекрасный день меняла направление своего движения или свой центр тяжести, не сразу же оказывало воздействие на все царство мод. Были и расхождения, и отклонения, и случаи неприятия, и медлительность. Французская мода, преобладавшая с XVII в., стала по-настоящему господствующей только в XVIII в. Даже в Перу, где роскошь испанцев была тогда неслыханной, мужчины в 1716 г. одевались «по французскому образцу, чаще всего — в шелковый камзол, [привезенный из Европы], с причудливым смешением ярких красок» {1005} . Во все концы Европы эпохи Просвещения мода приходила из Парижа в виде очень рано появившихся кукол-манекенов. И с того момента эти манекены царят безраздельно. В Венеции, старинной столице моды и хорошего вкуса, в XV и XVI вв. одна из старейших лавок называлась (и ныне еще называется!) «Французская кукла» ( «La Piava la de Franza» ). Уже в 1642 г. королева польская (она была сестрой императора) просила испанского курьера, если он отправится в Нидерланды, привезти ей «куклу, одетую на французский манер, дабы оная могла бы послужить образцом для ее портного», — польские обычаи в этой области ей не нравились {1006} .