Марина Могильнер - Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Вызванное распространением протестантизма движение католической контрреформации отстаивало прежние богословские принципы, однако разделяло революционизированное протестантизмом социальное мышление, используя для его насаждения колоссальные ресурсы католической церкви. Церковь перестраивалась: феодальная иерархия частичного делегирования «суверенитета» нижестоящим клирикам-«вассалам» превращалась в централизованную авторитарную структуру. Система взаимных личных обязательств, предполагающая большую степень гибкости и многочисленные частные компромиссы, под влиянием критики реформатов теперь воспринималась как коррупция. Отношения внутри церковной иерархии дифференцировались: абсолютное подчинение власти Римского папы даже периферийных священнослужителей, субординация местным церковным властям в рутинных вопросах службы, формализация и стандартизация главных богословских принципов и обрядов у началу XVII в. начали вытеснять прежнюю систему непосредственной передачи знаний и опыта в межличностном общении клириков. Было принято решение в каждой епархии открыть семинарии для обучения будущих священников, расширялось число университетов как центров высшего богословского знания. Новую модель образования и новое понимание христианского служения распространял созданный в 1534 г. монашеский орден Иисуса (иезуитов). Иезуиты не жили в монастырях, а действовали среди мирян как профессиональные миссионеры. Созданные ими колледжи (коллегии) давали лучшее образование в Европе, сочетая преподавание гуманитарных предметов (включая античное культурное наследие) с осовремененным и лишенным излишнего догматизма богословием. Внутренняя жесткая дисциплина ордена, беспрекословная субординация, подчинение частных интересов и «обычной» морали высшим интересам католической церкви и приказам Римского Папы полностью порывала с «феодальной» политической культурой. По сути, иезуиты создали универсальную модель современной политической власти, основанной на личном служении абстрактному закону (церковному) и прямому подчинению верховному суверену (Римскому Папе — через «оперативное командование» генерала ордена), о которой могли только мечтать светские государи.

Радикальный переворот социального воображения, осуществленный протестантами и их католическими противниками, не мог быть претворен в политической и социальной форме одним лишь разделом сфер влияния. Старый способ управления различиями и консолидации общества, который мы для краткости называем феодальным порядком, не справлялся с новыми представлениями о солидарности и чужеродности. Реформация актуализировала фактор культурного (языкового и религиозного) единства, прежде не игравшего особой роли, — ведь все были «христианами» и никто не говорил на унифицированном народном языке. Теперь сообщество «своих» могло совершенно не совпадать с границами владений князя или короля. Была поставлена под вопрос суть власти светских правителей: кем же они являются — синьорами признающих их авторитет вассалов, наследственными властителями определенных «земель», государями всего населения в пределах их юрисдикции или только своих единоверцев? Если государь и подданные должны исповедовать одну религию, не значит ли это, что жители соседней страны той же веры являются, по сути, также его подданными? Если власть больше не опирается на личные отношения сюзеренов и вассалов (значительная часть которых, как во Франции, могла перейти в другую веру), как понимать и осуществлять новый тип верховной власти? Эти противоречия и глубокий мировоззренческий кризис привели к долгой и чрезвычайно кровопролитной Тридцатилетней войне (1618−1648), в которую оказались вовлеченными практически все европейские страны. В результате войны во многих странах-участницах произошла консолидация власти государя на новых принципах (традиционно называемых абсолютизмом) или, напротив, усилилась дезинтеграция вдоль новых разделительных линий. Случай Речи Посполитой оказался особым: Польско-Литовское содружество, в отличие от другой сложносоставной политии — Священной Римской империи, сохранило внутреннее единство, однако на других основаниях, чем, к примеру, Французское королевство, и другой ценой.

До начала Реформации земли ВКЛ и Польского королевства были населены разноконфессиональным населением (католиками и православными христианами, иудеями и мусульманами) в пропорциях, беспрецедентных на Западе Европы (см. карту). Так что распространение протестантизма в середине XVI в. само по себе мало изменило сложносоставной характер местного общества. Куда большие последствия имела Контрреформация, активным проводником которой стал король Сигизмунд III Ваза (1566−1632). Политическое единство Речи Посполитой обеспечивалось солидарностью «граждан» «шляхетской республики» — католического и православного рыцарства, чьи права на собственность и политическое представительство в сейме гарантировались независимо от вероисповедания (по крайней мере, формально). Затяжное военное противоборство с православным Московским царством и высокий социальный и культурный престиж католичества (больше приспособленного к образу жизни и вкусам «феодальных» привилегированных классов) способствовали распространению влияния католической церкви за счет православия, однако этот процесс напрямую мало влиял на социально-политическую обстановку. Сигизмунд III решительно вмешался в межконфессиональные отношения, переведя их в политическую и экономическую плоскость. Основной мишенью стали не протестанты, чьи позиции в стране уже были подорваны к концу XVI в., а православные, полноправный юридический статус которых защищался многочисленными привилеями (жалованными грамотами), в том числе выданными уже после Люблинской унии Польского королевства и ВКЛ 1569 г. Постоянные конфликты с Москвой заставляли светские власти Речи Посполитой с особым подозрением относиться к православным подданным, подчинявшимся в каноническом отношении Патриарху Константинопольскому и воспринимавшим московского царя как главного светского заступника веры. Используя внутренний конфликт в польско-литовской православной иерархии, Сигизмунд сыграл ключевую роль в заключении Брестской церковной унии (1596), в результате которой большая часть православного духовенства Речи Посполитой приняла католическое вероучение и признала верховный авторитет Римского Папы, образовав греко-католическую (униатскую) церковь. Сигизмунд объявил не признавших унию православных священников вне закона, и до 1632 г. православные приходы находились на полуподпольном положении.