Файзулла Ходжаев - К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии [2 издание]

Старые мечты об объединении народов Средней Азии, но не под знаменем коммунизма, а вернее, пантюркизма или даже панисламизма, все еще занимают их.

Даже гром октябрьских пушек в Ленинграде, Москве и Ташкенте не разбудил этой части джадидов, не заставил их очнуться, призадуматься и по-новому переоценить свои идеалы.

Они своим непониманием всего послереволюционного периода, неприятием всего того нового, что купил ценою тяжких страданий в жестокой революционной борьбе их народ, сами выбросили себя из общественной жизни.

Многих из них не коснулось даже влияние младобухарского движения, которое после Февральской революции, манифестации и мартовских событий в Бухаре определенно перешло на платформу республики, рево- /179/ люционного действия и теснейшего сотрудничества с русской революцией.

Они проморгали даже февраль.

В этой эволюции джадидизма джадиды других частей Туркестана не представляют исключения. Несмотря на разницу в путях развития по сравнению с джадидами бухарскими, о которой говорилось в начале этой работы, туркестанские джадиды пошли по тому же пути расслоения, что и джадиды Бухары, хотя их социальный облик за время революции изменился очень мало.

Русская революция не могла пройти и не прошла для них бесследно.

Они еще в большей мере, чем джадиды Бухары, не сумели и не могли сделаться массовой организацией рабочих и крестьянских масс.

Большая часть туркестанских джадидов не поняла революции и осталась при своей прежней национально-буржуазной идеологии, меньшая - наиболее передовые представители интеллигенции и трудящихся - примкнула к коммунизму.

Разница с бухарскими джадидами здесь только в том, что туркестанские джадиды, непосредственно в революции не участвовавшие и эмирским репрессиям не подвергавшиеся, в большей, чем бухарские джадиды, чистоте сохранили свой первоначальный облик.

Но довольно об этом, перейдем к дальнейшему изложению событий. /180/

Наконец наступил долгожданный час непосредственного революционного действия, наступили величайшие дни в жизни младобухарской партии и трудового народа Бухары: наступил момент, когда благоприятно сложившиеся обстоятельства позволили во второй раз поставить практически вопрос о низвержении эмира вооруженной рукой, с помощью братского пролетариата России и его Красной Армии.

В Чарджуе собрался съезд младобухарцев коммунистов 88 [96], на котором, кроме других вопросов, был поставлен вопрос об объединении обеих младобухарских групп, согласно точному смыслу принятого сове- /180/ щанием Туркбюро ЦК РКП(б) постановления, а также вопрос о вооруженной борьбе с эмиратом.

Чарджуй, как место съезда, был выбран неслучайно. Дело в том, что Чарджуй, будучи рабочим районом по линии железной дороги, был оппозиционно настроен к эмирскому правительству, как и весь Чарджуйский район, где малоземельное, бедное крестьянство было совершенно истощено огромными затратами на орошение и непосильными эмирскими налогами; к тому же значительная часть чарджуйского крестьянства - по национальности туркмены - была раздражена притеснениями эмирской администрации, в большинстве состоявшей из узбеков, хотя, вообще говоря, количество туркмен в эмирской администрации было очень значительно, так как эмир систематически проводил политику привлечения к своему управлению и наделения всякими чинами и доходами с земель "танхо" и т.д. всех сколько-нибудь влиятельных родовых и племенных вождей. В начале нашей работы мы уже говорили о подобном явлении, процветавшем в Восточной Бухаре, оно было повсеместно.

Однако для данного Чарджуйского района эмир счел нужным администрацию назначить узбекскую, что еще больше революционизировало и без того недовольное туркменское население.

Итак, местом съезда был выбран Чарджуй.

На съезде были разрешены в положительном смысле два главных вопроса: о слиянии младобухарских групп и о вооруженном восстании.

Было бы неверно думать, что слияние прошло очень гладко. В целях восстановления истины необходимо указать, что наряду со сторонниками слияния коммунистических сил бухарской революционной эмиграции были и такие товарищи, которые относились к этому слиянию отрицательно. Так, например, помимо единичных голосов против слияния, среди младобухарцев довольно сильные возражения выдвигала и небольшая группа товарищей из среды коммунистов - участников Чарджуйского съезда коммунистической партии Бухары.

Если одни искренне считали, что слияние с младобухарской группой повредит делу партии, то некоторые младобухарцы считали необходимым сохранить младо- /181/ бухарскую группу, не сливаясь с коммунистами, потому что не были сами коммунистами. Как выяснилось на самом же съезде, были и такие товарищи, возражения которых не имели никаких принципиальных оснований, причина их возражений, по свидетельству одного из активных участников съезда товарища Акчурина, заключалась в личных беспринципных соображениях.

Вот что пишет по этому поводу в своих воспоминаниях тов. Акчурин:

"Первый вопрос - о взаимоотношении с революционерами. Под революционерами, в первую очередь, подразумевали младобухарцев. Нужно указать, что младобухарская организация к тому времени представляла уже реальную силу. Еще в январе 1920 г. из Москвы вернулся Файзулла Ходжаев и организовал младобухарский комитет. Председателем комитета избран был Ф. Ходжаев, секретарем Саид Ахрари 89 [97], членами: Муинджан Аминов, Кари Юлдаш, Ата Ходжаев, Усман Ходжаев.

Как уже было упомянуто выше, вопрос о взаимоотношении с ними на третьем курултае не был решен в окончательной форме и был отложен до 4 курултая. Теперь, перед решающими днями, этот вопрос принял острую форму. Мы ни на минуту не сомневались в социальной сущности джадидизма, а также младобухарцев, хотя это последнее не было одно и то же. В обычных условиях любого капиталистического государства они со своими довольно скромными требованиями реформ являлись бы самой желанной правительственной оппозицией, и все их требования уложились бы в рамки буржуазного парламентаризма. Но в условиях эмирской деспотии, где вся власть находилась в руках реакционного духовенства, представляющего средневековый феодализм, эти невинные реформисты оказались в роли самых опасных революционеров. Эмирское правительство наряду с коммунистами преследовало и беспощадно расправлялось также с ними (носящими общее название "джадидов"), они силой вещей вынуждены были во главу угла своей программы ставить требования политического характера - свержение эмира.

В этих условиях выяснение вопроса о взаимоотношениях с младобухарцами приобретало характер создания единого фронта. Доклад этот был возложен на меня, и я сам был склонен к мысли о создании такого единства.