Файзулла Ходжаев - К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии [2 издание]

Я уже указывал на то, что старая арабско-персидская культура свила себе прочное гнездо в Бухаре. Бесчисленное количество школ, медресе, философы, писатели и отдельные выдающиеся толкователи корана в свое время превратили Бухару в светоч арабско-персидской культуры.

Духовное влияние Бухары во всей Средней Азии, вообще среди всех мусульман суннитского толка 16 [16] было огромно.

Бухарские эмиры считались вторыми после турецких халифов государями в мусульманском мире. Десятки тысяч людей из коренных национальностей, представлявшие главным образом мелкобуржуазную массу городов Туркестана и России, до самой революции учились в духовных школах Бухары. Духовенство Бухары обращает на себя внимание, прежде всего, своей численностью: около одного процента всего населения эмирской Бухары - духовные лица. При этом необходимо иметь в виду их организованность - переплетение свет- /81/ ской и духовной власти в Бухаре, воплощенной в эмирском строе, огромная материальная помощь государственной власти мусульманскому духовенству, все это необычайно укрепляло экономические позиции духовенства Бухары и делало его организованной силой. Это особенное положение Бухары как духовного центра ислама в Средней Азии делает всякие реформы в ней одновременно и очень важными и очень трудными.

Это вышколенная, грамотная (большое преимущество в безграмотной стране) армия, хорошо организованная, дисциплинированная и обладающая, кроме того, большими материальными ресурсами, так называемыми вакуфными землями, пожертвованными в пользу медресе, доходами которых распоряжается духовенство.

Духовенство являлось также основным кадром, поставщиком чиновничества. В руках мулл находился суд: каждый мулла маленькой мечети мог быть, по крайней мере рассчитывал быть, казием 17 [17]. Духовенство имело организованный, связанный с государством, политический центр из 12 муфтиев 18 [18], ахуна 19 [19] и главного казия.

Единение этих двух сил: феодалов и духовенства - образовывало нерушимую, казалось, силу бухарского правительства, сановную верхушку Бухары. Эта сановная верхушка монополизировала, держала в своих руках все дело управления, суда и образования. Давать населению возможность светского образования, это значило - готовить себе противников, вбивать клин в единую и окостенелую систему средневековой традиции, на основании которой управлялась Бухара, и, конечно, правительство на это не шло. Всемерно поощряя старометодные школы, медресе, духовное образование, заключающееся в изучении священных книг, правительство Бухары как огня боялось европейских методов образования. Оно инстинктивно чувствовало, что арифметика и естествознание - верные слуги надвигавшейся капиталистической цивилизации, уничтожат живой анахронизм - эмирскую Бухару. С другой стороны, идеологи демократии и торгового капитала - джадиды выставляли первоначально на своем знамени именно требования новометодных школ, европейского образования и хотя бы ограниченной свободы печати. Они правильно полагали, что лишь при наличии этих необходимых культурных предпосылок возможна освободительная борьба. /82/

Как складывались общественные взаимоотношения, та социальная среда, внутри которой приходилось работать в Бухаре?

Какова была социальная и политическая физиономия отдельных групп бухарского населения?

Начнем с верхнего конца социальной пирамиды. Наверху были высшие (сановники и духовенство. Как уже указывалось, они были тесно связаны между собой, настолько тесно, что одни и те же лица занимали и высшие светские и высшие духовные должности, например, сам эмир - главный казий.

В их руках, в результате систематического грабежа народных масс, скопились значительные богатства, что позволяло этой группе населения выступить в качестве представителей ростовщического капитала. Ссуды сановников торговцам, финансирование ими торговли, которая, таким образом, становилась зависимой от взаимодавцев, были обычным явлением.

Чиновничество, духовенство, финансовая аристократия не были дифференцированы и представляли собой, как это обычно бывает в ранние эпохи торгового капитализма, одну сплошную компанию, золоченую верхушку эмирской Бухары.

Конечно, на какое бы то ни было развитие прогрессивных идей у этой части населения трудно было рассчитывать. Она была, безусловно, предана эмиру и являлась самым надежным оплотом всяческого мракобесия.

Дальше идет слой бухарского купечества. Многие европейцы считают, что именно бухарское купечество служило главной опорой и резервуаром джадидского движения.

Это верно, но только отчасти.

Дело в том, что крупное самостоятельное купечество в Бухаре насчитывалось лишь единицами, вся же остальная масса состояла из посредников и маклеров русских торговых фирм и банков. Они служили проводниками русской капиталистической эксплуатации, роль их сводилась к служению русскому капитализму. Это была не самостоятельная торговая деятельность, а ра- /83/ бота на хозяина. Все они находились в постоянном и тягостном долгу у банков.

Зависимость бухарского купечества от русского капитала увеличивалась еще финансовой неустойчивостью, слабой платежеспособностью, вызываемой и поощряемой действовавшими законами о долгах.

Не было почти ни одного бухарского купца, который бы не обанкротился. А такие банкротства отражались, прежде всего, на местном же купечестве, так как взыскания, производимые из имущества банкротов, в первую очередь удовлетворяли иски банков и только остатки шли на удовлетворение купечества.

Купеческая масса была в значительной своей части аморфно-реакционной. Она очень мало отличалась от прочего населения и была также темна и малограмотна, а финансовая зависимость от русского капитала и собственной ростовщическо-чиновной верхушки связала эту массу с существовавшим строем, делала из нее серных холопов эмирата. Падкость купечества на медали и халаты только увеличивала эту зависимость.

Очевидно, не здесь, не в этой текучей и неустойчивой торговой толпе должны мы искать истоки джадидизма.

Конечно, джадидизм выражал интересы торгового капитала, но непосредственно он строился не руками торгового класса.

Следующим за торговцами по экономической мощности классом являлись в Бухаре сельские кулаки.

Они гораздо более независимы и самостоятельны; существуя в значительной мере натуральным хозяйством, они сравнительно слабо подвержены сторонним влияниям и обладают благодаря своим родовым связям и экономической силе значительным авторитетом среди окружающего населения.