Ольга Деркач - Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

– Скажите, доктор, какие упражнения самые полезные, чтобы похудеть?

– Поворачивайте голову слева направо и справа налево.

– Когда?

– Когда вам предлагают покушать.

Бородатый анекдот, скажете. Бородатый. Только не анекдот, а доктор. Потому что это – реальная история про советы замечательного русского врача Сергея Петровича Боткина. Того самого, чьим именем названа сейчас не только болезнь (гепатит), но и знаменитая московская больница (по традиции заметим в скобках, что до 1920 года больница носила имя ее создателя – московского мецената Козьмы Терентьевича Солдатёнкова, но советская власть присвоила себе монополию на благотворительность и патологически расправлялась с памятью о всех иных дарителях – за самыми малыми исключениями вроде Третьяковых).

Был Сергей Петрович членом громадного клана Боткиных, объединенных не только родственно или, скажем, идеологически, но и материально – в Товарищество «Петра Боткина сыновья». Основатель династии Петр Кононович Боткин – купец первой гильдии, кяхтинский чаеторговец (кто не знает, Кяхта – это городишко, через который проходила российско-китайская торговля в XVIII–XIX веках, в отличие от современной строго регламентированная с обеих сторон), доторговавшийся до открытия собственного представительства в цитадели чайных эстетов – Лондоне.

Теперь займемся перечислением этих самых Петра Боткина сыновей (и дочерей, конечно). Василий – писатель и критик, друг Белинского, Бакунина, Герцена, Грановского, Толстого, Тургенева, коллекционер античности. Дмитрий – председатель Московского общества любителей художеств, коллекционер западной живописи, собрание которого украсило после революции многие музеи (в том числе и Пушкинский музей), потомственный почетный гражданин Москвы. Михаил – художник, член Академии художеств. Петр, ничем иным, как руководством этим самым Товариществом, в справочной литературе не отмеченный, но, как мы с вами понимаем, возможности для творческого выражения остальным предоставлявший. Мария – жена поэта Афанасия Фета (ответственная общественная деятельность, не правда ли?). Екатерина – жена Ивана Васильевича Щукина, одной из главных фигур мануфактурной торговли и производства в Москве.

Ничего себе семейка? Это еще не всё. В числе 11 детей Екатерины Боткиной (Щукиной, конечно) были знаменитые коллекционеры Дмитрий, Сергей и Петр. И не сомневаемся, что именно боткинское воспитание (Иван Щукин за свою жизнь не приобрел ни одного предмета искусства) подвигло их собрать чудесные коллекции.

А дочь Петра Петровича была выдана замуж за сына московского купца же Семена Остроухова Илью, к тому времени уже известного художника. Приданым невесте был дом в Трубниковском переулке, в котором Остроухов на основе лучшей в мире коллекции русских икон открыл общедоступный музей (действовавший до его кончины в 1929 году). Остроухов после смерти Павла Третьякова возглавлял и Третьяковскую галерею, расширяя и совершенствуя ее собрание с заботой большей, чем о собственной коллекции. Так что не только к «Яру» каталось московское купечество, но и несло искусство в массы, говоря языком середины XX века. И были Боткины в этой компании, похоже, из застрельщиков.

Какую «подкову», вопреки математике, в Москве принято именовать «кольцом»? Не надо быть коренным москвичом, чтобы быстро и правильно ответить на этот вопрос, достаточно мельком взглянуть на карту центра Москвы. Десять бульваров, проложенных там, где еще два с половиной века назад высилась стена Белого города – ее построил в конце XVI века знаменитый русский зодчий Федор Конь, – в кольцо не замыкаются, как не замыкалась в него и стена. Белокаменное в основании сооружение начиналось от Водовзводной башни Кремля и, пробежав почти что десять километров, упиралось в Китайгородскую стену в районе нынешней Москворецкой набережной. Сооружение было отнюдь не декоративное, а самое что ни на есть необходимое – предназначенное для защиты от татей заморских, басурманов и нехристей.

Ко второй половине XVIII века страна и город разрослись, басурманы вблизи не просматривались и от прогресса в огнестрельном оружии стена уже не защищала. За ненадобностью ее порушили, а заодно и город озеленили. Самым первым устроили Тверской бульвар – это случилось за три года до рождения Пушкина, памятник которому встал на этом бульваре в 1880 году. Это уж потом, семьдесят лет спустя, в 1950-м, он переехал через тогдашнюю улицу Горького и украсил собой площадь своего имени.

Но мы забежали вперед – и по хронологии, и по улице. Кроме того, что Тверской бульвар старейший, он еще и самый длинный – 872 метра. Остальные покороче, и у каждого своя «изюминка». Гоголевский, с которого кольцо начинается, – единственный сохранивший название советских времен, прежде он был Пречистенским. До 70-х годов позапрошлого века вместо транспортного потока по бульвару тек ручей Чарторый, оттого и внутренняя сторона сильно повыше – это берег.

Короткий Никитский бульвар несколько десятков лет носил имя полководца Суворова, жившего в свое время тут поблизости, на Большой Никитской улице, которую после революции назвали именем Герцена (он учился в университете на ее углу с Моховой). На площади Никитских Ворот, которой заканчивается бульвар, сияет отреставрированными боками церковь Большого Вознесения, в которой венчался Пушкин. За это теперь площадь украшает фонтан, где, по выражению острых на язык москвичей, «купаются Сашка с Наташкой».

За Тверским – через Пушкинскую площадь – Страстной, он самый широкий из всех, местами до 80 метров.

От площади Петровских Ворот к Трубной спускается Петровский бульвар. Все многочисленные «Петровские» названия вокруг него имеют в корне вовсе не Петра Первого, а митрополита Петра, который первым из русских митрополитов выбрал в начале XIV века местом своей резиденции Москву и основал в этой местности Высоко-Петровский монастырь.

Самый крутой – не в смысле роскоши, а из-за горы – Рождественский бульвар. В начале Сретенского стоит бронзовая Надежда Константиновна, она работала там в Наркомпросе. Потом Наркомпрос переехал на Чистопрудный, но там, в начале, стоит Грибоедов – с памятником поспели раньше, чем надумали увековечивать Крупскую.

На Чистопрудном и вправду есть пруд, но уже не такой чистый, каким он стал в 1703 году, когда его вычистили и перестали в связи с этим называть Поганым. На Чистопрудном наконец можно сесть в трамвай: легендарная «Аннушка», которая раньше ходила по всему Бульварному кольцу, теперь повезет от памятника Грибоедову по Чистопрудному, Покровскому мимо Покровских казарм конца XVIII века и усадьбы Дурасовых, спроектированной великим Матвеем Казаковым, по Яузскому с остатками вала Белого города к устью Яузы и через Большой Устьинский мост в Замоскворечье. Но «З» – это уже другая буква.