Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Как оказалось, это было проблемой. Когда Марко в 1295 году вернулся в Венецию, многие из тех, кто толпами приходили послушать его истории, фактически ему не верили [147] Даже сегодня некоторые историки все еще задаются вопросом — а путешествовал ли Марко в Китай на самом деле. . Однако, если не считать некоторых его преувеличений — вроде груш весом десять фунтов [около 4,5 кг], — рассказ Марко вполне согласуется с тем, что мы видим на рис. 8.1. Когда он прибыл в Китай, уровень социального развития там далеко опережал уровень социального развития на Западе.

Впрочем, было три очень важных обстоятельства, о которых Марко не знал, когда выражал восхищение, будучи на Востоке. Во-первых, превосходство Востока сокращалось, снизившись с почти двенадцати пунктов индекса социального развития в 1100 году до менее чем шести пунктов в 1500 году. Во-вторых, сценарий, предсказанный в конце главы 7, — что восточные владельцы железоплавильных заводов и фабрик положат начало промышленной революции, высвободив мощь ископаемого топлива, — не состоялся. Марко восхищался «черным камнем», что горел в очагах Китая, но он столь же сильно восхищался китайскими жирными рыбами и прозрачным фарфором. Страна, которую он описывал, при всех ее чудесах, оставалась страной с традиционной экономикой. И в-третьих, сам тот факт, что Марко вообще побывал здесь, сигнализировал о грядущем. Европейцы уже вступили на путь, который приведет их к ним. В 1492 году другой итальянец, Христофор Колумб, высадится в Америках, — даже притом, что он вплоть до дня своей смерти оставался убежден, что достиг Китая. В 1513 году Рафаэль Перестрелло, кузен Колумба, исправит семейное недоразумение, став первым европейцем, который действительно отправился в Китай морем на паруснике.

Еще три века пройдет от высадки Колумба, и Запад вновь обретет превосходство над Востоком в социальном развитии. Длительный период, рассматриваемый в этой главе, не был концом «эпохи Востока». И он не был даже началом этого конца. Но несомненно, это был конец начала данной эпохи.

Кайфын, 9 января 1127 года. От ударов таранов и взрывов бомб стены города сотрясались. Из-за метели никто не мог на самом деле видеть, что происходит. Однако китайские защитники на крепостных валах все равно стреляли огромными железными болтами из своих гигантских арбалетов и бросали в темноту зажженный порох, надеясь поразить скрипящие осадные башни, приближавшиеся к ним. При первой атаке городских стен пали три тысячи воинов Чжурчжэньской империи — самой недавно возникшей угрозы северным границам Китая. Некоторые из них сгорели, некоторые побиты камнями, многие пронзены стрелами; но тем не менее атакующие собрали своих убитых и провели перегруппировку. Они были привычны и к худшему.

Однако внутри стен, где пала едва сотня человек, даже эта россыпь трупов нервировала защитников. Офицеров становилось все меньше, и пошли слухи. И вскоре послышались приглушенный из-за снега гул вернувшихся осадных башен и смертоносный свист еще большего количества стрел. Мы не знаем точно, каким образом началась паника, но внезапно десятки тысяч людей устремились прочь со стен, отчаянно пытаясь убежать куда-нибудь. Враги были уже внутри, они грабили, жгли, насиловали и убивали. Многие женщины во дворце утопились, чтобы не претерпеть то, что их ожидало. Но император просто ждал, когда его уведут в плен.

Падение Кайфына было травмой, которую китайцы причинили себе сами. Несмотря на экономический бум XI века, нескончаемая война против киданей на северной границе, которую вела династия Сун, приводила к постоянной утечке финансовых средств, и поэтому императоры изыскивали все новые способы «оплачивать свои счета». Поэтому, когда в 1115 году «дикие чжурчжэни» из Маньчжурии предложили свою помощь в войне с киданями, император Хуэйцзун с воодушевлением принял ее (рис. 8.2). Его должно было бы обеспокоить то, что эти чжурчжэни всего за двадцать лет из земледельцев, живших в захолустье, стали внушающими страх конниками, но этого не произошло. Хуэйцзун был знатоком музыки, известным художником и гениальным каллиграфом, но не государственным человеком. А его советники по большей части предпочитали заниматься дворцовыми интригами, нежели смотреть в лицо суровым фактам. Поддержав чжурчжэней, Хуэйцзун создал монстра, который пожрал сначала киданей, а затем и самого Хуэйцзуна. Этот монстр поглотил бы также и жалкие остатки сунского двора, если бы те не бежали на кораблях. Только в 1141 году установилась граница между чжурчжэнями, теперь правившими Северным Китаем, и намного сократившимся государством Сун, со столицей в Ханчжоу [148] Историки обычно подразделяют эпоху правления династии Сун на фазу Северной Сун (960-1127), когда династия правила большей частью Китая из Кайфына, и фазу Южной Сун (1127-1279), когда она правила только Южным Китаем из Ханчжоу. .

Падение Кайфына и нарушение торговли между севером и югом, которое последовало за этим, означало, что уровень социального развития в XII веке едва ли рос вообще. И все же, несмотря на то что социальное развитие переживало стагнацию, фактически коллапса не произошло. Кайфын быстро оправился от разграбления и даже стал на какое-то время чжурчжэньской столицей, а Ханчжоу вырос в столичный город, который произвел столь сильное впечатление на Марко Поло. Залежи каменного угля в Южном Китае были не столь богаты, как на севере, но все равно обильны, и промышленники XII века научились использовать более дешевый и более грязный каменный уголь для производства железа и даже научились извлекать медь из содержащих эти загрязнения побочных продуктов, получающихся при производстве железа. Торговля, роль бумажных денег, использование ископаемого топлива и товарное производство продолжали расти, и в 1200 году китайский промышленный взлет все еще казался столь же возможным, как и столетием ранее.

Тем, кто все это изменил, стал свирепый молодой житель степей по имени Темучин. Родившийся в морозной Монголии в 1162 году Темучин происходил из крайне неблагополучной семьи. Его отец Есугей похитил его мать Оэлун у ее жениха, сделал ей ребенка и назвал этого ребенка именем человека, которого он убил. Родители Темучина были так заняты своими делами, что как-то раз забыли ребенка, когда перекочевывали с места на место, и ждали целый год, прежде чем вернулись за ним. После того как родители женили Темучина, когда тому было 8 лет, Есугей был убит (скорее всего, это произошло не раньше). После этого его соплеменники бросили Оэлун, украли у нее скот и оставили умирать голодной смертью. Темучин поспешил вернуться домой и помогал Оэлун, охотясь на крыс [149] Перед этим он жил в семье невесты. Охотился он, скорее всего, на сусликов и сурков. — Прим. ред. . Он также убил своего старшего единокровного брата, который, по законам племени, имел право жениться на Оэлун. Затем Темучин был продан в рабство, а к тому времени, когда ему удалось бежать, его жена была похищена и, возможно, была беременна от другого мужчины. Темучин убил ее похитителей и вернул жену себе.