Баир Дашибалов - Очерки по древней и средневековой истории монголов и бурят

Археологами на реке Унге в Приангарье раскопано городище-свя-тилище Улан-Бор. 3'ζο городище связано с расположенным рядом средневековым поселением выходцев из Средней Азии. Причем в валу городища обнаружены человеческие жертвоприношения, черепа которых относятся к памиро-ферганской расе. Городище Улан-Бор двухплощадочное. Внешний ров городища, удаленный от основных укреплений, прорыт в виде фигуры копя (рис.1, 4). Это гигантское изображение сопоставимо с конем, известным в Англии как Белая лошадь из Оксфордшира. Здесь на меловом холме просматривается огромная лошадь (рис.1, 5). Под лошадью находится поселение железного века. Но близки не только два этих коня, расположенных на значительном удалении друг от друга, близки обозначения слова конь в бурятском morin и английском mare языках. Сравни также: древне-ирланское таге, древненемецкое mariha и русское мерин.

Моя бабушка, уронив что-нибудь, восклицала: “О, татай!”, в русском языке это близко выражениям “О, господи! О, страсти-какие!” Т.М.Михайлов считает, что восклицание (татай, тотай) является реликтом древнего культа бога стихии Татая или Тотоя, известного у тюрко-монгольских народов. По мнению этнографа Д.С.Дугарова, Татай (Тотай) тюрко-монголов близок к древнеегипетскому богу Тоту. О том, что это сравнение корректно, свидетельствуют рисунки таз-минской культуры (ΠΙ тыс.до н.э.) Хакасии. Иконография божеств -людей с птичьей головой (рис. 1,6) тазминских художников - совпадает со стилем древнеегипетских божеств и, даже более того, с рисунками именно бога Тота (рис.1, 7).

Следовательно, все вышеперечисленные факты соединяют в одно целое громадный Евразийский континент и намечается единство культур, удаленных друг от друга как во времени, так и в пространстве. Несомненно, это свидетельство древних миграций кочевников индоевропейцев, создавших в глубокой древности единую евразийскую циви-ли:^ацию, остатки которой сохранились в разных частях евразийской Ойкумены у многих народов.

Другая эпоха великих миграций связывается с культурами скифского облика. Номады соединили степной коридор от Байкала до Дуная, но распространение «звериного стиля» искусства кочевников гораздо шире этой территории. Затем археологи выделяют эпоху гун-но-сарматского времени, связанную с движением хунну на запад. Здесь мы уже отчетливо фиксируем исходную точку движения это степи Центральной Азии, отсюда в последующем выплескивается еще несколько потоков кочевых волн - тюрки и монголы. Менее изученной является проблема движения кочевников на восток. Японские исследователи Кита Садакити и Эгами Намио обосновали теорию о влиянии на культурогенез японцев номадов Центральной Азии. Думается, что эта идея достаточно продуктивна и нуждается в дальнейшей основательной проработке.

Империи номадов являлись государствами открытого типа, заимствовавшими без предубеждений лучшие достижения человеческой мысли. Этому способствовала веротерпимость кочевников, так как с

глубокой древности в степь приходили люди разной веры и разной культуры. За воинами дорогу прокладывали купцы. Вместе с торговыми караванами шли разбойники и путешественники, не понятые на родине еретики и, напротив, несущие свою истину миссионеры. И, конечно, в этом пестром потоке двигались носители духа - мудрецы и ученые: первые буддисты, первые христиане и первые мусульмане. Все эти религии находили свою паству и мирно укладывались в душе степняка.

Человечество скреплено тончайшими нитями, и кочевники на протяжении всей своей истории пытались связать эту рвущуюся нить. Создается впечатление, что стиль жизни кочевников, их дух требовали единения с мировым пространством, их целью было движение. Они двигались, растворялись в других культурах и соединяли народы. В генетической памяти номадов хранилась информация о древнейшем родстве всех народов. Дух этого родства владел и Чингисханом. Религией этого движения было многобожие - шаманизм.

Но время ушло. В каждой области появились свои боги. Причем, как люди, так и боги не терпели друг друга. Укрепилась любовь к своей земле, возделанной долгим и терпеливым трудом, любовь к своей локализованной и тщательно создаваемой культуре. Всё это надо было охранять воздвигаются неприступные крепости, изобретается новое оружие.

Связующую роль кочевников в евразийской цивилизации верно поняли русские философы-евразийцы (П.Н.Савицкий, Г.Н.Флоров-ский, Н.С.Трубецкой). Но они сфокусировали свое внимание на поздних миграциях кочевников (тюрков и монголов), поэтому их идея Евразии замкнулась лишь на судьбе России и «туранских» народов. Отчасти это проистекало из противопоставления европоцентристской идее.

Наше сегодняшнее сознание чаще всего патриотично, а следовательно, эгоцентрично. Сознание кочевников выше индивидуальности отдельных политических и этнических метаморфоз, отдельной кучки людей. Номады находятся в гармонии с природой и духом. Кочевники - больше люди мира, чем земледельцы, сознание кочевников - это сознание прошлого и будущего.

Эту идею по-своему понял и по-своему хотел воплотить в жизнь уроженец Австрии и одновременно ненавистник западной цивилизации, гений и безумец прибалтийский барон и русский офицер Ун-герн. Он считал, что кочевники центральноазиатских степей, й прежде всего монголы, должны уничтожить разложившуюся западную цивилизацию и построить новый мир, чистый, как они сами.

Другой русский человек, археолог и художник, мыслитель и поэт Николай Рерих в это время также думает над судьбами Востока и Запада. И Рерих повторяет «Путь кочевников», как своим творчеством, так и своей центральноазиатской экспедицией, пройдя от Европы и России до Тибета и Индии.

Понять дух кочевников, узнать мысли и чувства людей, живших в долинах Селенги и Орхона , ощутить дыхание далеких времен позволяет литература древних уйгуров. Замечательным памятником степной словесности является “Книга гаданий ” поэтическое творение уйгуров IX века. Лирические строки этого произведения уйгурской литературы знакомят нас с обыденной жизнью этой ещё малоизученной, скрытой веками цивилизации номадов:

*

Что за юрта посреди степей!

Что за дымник, что за дым над ней!

Как она красива и легка!

Прочные веревки и шесты Крепко держат юрту на земле.

Это, знайте: очень хорошо.

*

Сын, рассердившись на отца и мать, покинул дом, но стал грустить без них.

Стал думать на чужбине: "Я хочу прислушаться опять к словам отца и наставлениям матери внимать!''-и, так сказавши, возвратился сын...

И это, люди, знайте: хорошо.

Уронивши в озеро зеркальце свое, утром плачет женщина, вечером рыдает...