Коллектив авторов - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Поскольку ни «Барбаросса», ни намеченные немцами сроки не были для Сталина тайной, он мог бы утверждать (нанеси он удар первым), что Гитлер не оставил ему выбора. Заявление же Гитлера в речи 22 июня о том, что он сорвал советское нападение, было чисто пропагандным. К такому утверждению нас подводит исключительной важности вывод профессора Р.-Д. Мюллера из Центра изучения военной истории Бундесвера ФРГ. Многолетнее изучение им архивов германской разведки показало следующее: Гитлер был убеждён, что Красная Армия первой не нападёт на Германию ни в 1941 году, ни в ближайшие годы. Значит, как бы фюрер ни заверял немецкий народ в том, что лишь упредил «русский удар», на самом деле ничего подобного он со стороны СССР не ждал. Стало быть, не двигал Гитлером и страх, что бесценный для Германии румынский источник нефти настолько неодолимо искушает Советы, что они вот-вот могут подвергнуть Рейх топливной кастрации, предприняв двухсоткилометровый танковый бросок на Плоешти (по предположению В. Суворова, к роковому шагу Гитлера мог подтолкнуть именно страх за нефть).

Что же двигало нацистским диктатором? Что заставило, например, обречь на неуспех свою африканскую кампанию? Он решился на эту кампанию совсем недавно, 11 января 1941 года, осознав наконец, что закупорка Суэцкого канала есть для Германии (коль скоро ей не грозит удар со стороны СССР) приоритет № 1. Гросс-адмирал Эрих Редер объяснил своему фюреру, что овладение Суэцом «окажется для Британской империи более жестоким ударом, чем захват Лондона». Канал был теми воротами, через которые противники Гитлера сохраняли надёжный доступ к мягким частям нацистской «новой Европы». По каналу шла доставка в Средиземное море войск, вооружений и боеприпасов со всех концов Британской империи – из Австралии, Индии, Новой Зеландии, Южной Африки, Канады. Каналом пользовались все враги стран «Оси», по нему доставлялось военные грузы из третьих стран, прежде всего из США.

Действия контингента, первоначально отправленного Гитлером в Африку, выявили к маю, что для гарантированного решения задачи здесь необходимо около тридцати дивизий. Но у фюрера уже сменились приоритеты. Он всецело увлёкся идеей разгрома СССР (хотя в угрозу с его стороны не верил). По словам британского историка Уильяма Ширера, «в конце мая 1941 года Гитлер, используя только часть своих сил, мог нанести сокрушительный, вероятно, даже роковой удар по Британской империи. Никто не понимал этого лучше, чем оказавшийся в тяжелейшем положении Черчилль» 5. Был ли тогда на земле человек, который бы более пылко, чем Черчилль мечтал о том, чтобы внимание Гитлера переключилось с Ближнего Востока на СССР? Мечта Черчилля едва ли была большой загадкой для Кремля. Вот о чём следует помнить историкам, которые называют абсурдным страх Сталина перед «английскими провокациями», якобы нацеленными на сталкивание Германии с СССР, и его «психопатическую мнительность», особенно возросшую после загадочного перелёта Гесса в Англию.

Гитлер же переключил своё внимание на «государство рабочих и крестьян» не для того, чтобы сделать приятное Черчиллю, а по какому-то необоримому внутреннему императиву. С конца весны немецкие подкрепления в Африку идут уже по остаточному принципу, то есть их всегда меньше, чем нужно. В результате все дальнейшие африканские усилия Роммеля можно описать как попытку с негодными средствами. Шестнадцать месяцев здесь длятся скромные, по сравнению с Восточным фронтом, перемещения и бои. За это время англичане наращивают свою группировку (Суэц открыт) до 230 тысяч человек, 1 440 танков, 1 500 самолётов, 2 311 орудий, после чего танковой армии Роммеля «Африка» приходит конец. Что можно было прогнозировать прямо с 22 июня 1941 года. Ничем иным дело здесь кончиться не могло.

Но не могло и ограничиться. Смена приоритетов фюрера имела в данном регионе дальнейшие последствия для его Рейха. 8 ноября 1942 года началась высадка американцев и англичан под командованием Эйзенхауера в Алжире, Оране и Касабланке. Через полгода уже вся Северная Африка в руках союзников, в июле 1943-го они высаживаются на Сицилии, затем – на Апенинском полуострове и в Греции. Если бы по каким-то причинам высадка в Нормандии оказалась невозможной, союзники с тем же успехом высадились бы на Лазурном берегу.

Так отомстило за себя пренебрежение средиземноморским Подбрюшьем. А ведь неизбежность подобного хода событий читалась в 1941-м яснее, чем читается простая шахматная задача. Что же заставило его игнорировать очевидные угрозы? Что побудило отказаться от логичных и осуществимых планов «Феликс» (захват Гибралтара), «Геркулес» (высадка на Мальте) в пользу «Барбароссы», что гнало на восток?

Легко говорить теперь: он надеялся на быструю победу над СССР, на блицкриг. Вот именно, надеялся. Понимая при этом – как бы низко он ни оценивал Красную Армию – что идёт на огромный риск. При всей своей удачливости, мог ли он твёрдо рассчитывать на абсолютную внезапность удара, рассчитывать на уничтожение авиации Красной Армии ещё на аэродромах, на захват складов топлива и боеприпасов – то есть на то, что, вопреки вероятию, затем случилось в жизни?

Если бы твёрдо рассчитывал, не повторял бы: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». А в чём, собственно, состоял «ужас без конца», если он не ждал, что его большевицкий партнёр нападёт первым?

Обоснование восточного похода, выдвинутое им для своих генералов: «Мы не можем окончательно разбить Англию с помощью десанта. Поэтому необходимо в 1941 году настолько укрепить свои позиции на континенте, чтобы в дальнейшем мы оказались в состоянии вести войну с Англией (и Америкой)… Решение: как можно скорее свалить Россию, через два года Англия будет иметь 40 дивизий. Это может побудить Россию к сближению с Англией» (дневник начальника Генерального Штаба генерала Франца Гальдера, 1 б января 1941 года) 6. Заметьте, ни слова о том, что СССР собирается напасть на Германию и его надо опередить. Видите ли, через два года, в 1943-м, может начаться русско-английское сближение, какой ужас. Но к тому времени немцы уже решили бы проблемы Ближнего Востока и морского периметра Европы.

А вот оценка, данная самим Гальдером (запись 28 января): «Операция “Барбаросса”. Смысл операции неясен. Англию мы этим нисколько не затрагиваем. Наша экономическая база от этого существенно не улучшится. Рискованность нашего положения на западе не следует недооценивать» 7. Поскольку Гальдер заметно осторожничает в своём дневнике, такой отзыв означает только одно: он находит план фюрера попросту дурацким. Правда, через два месяца Гальдер, сломленный 2,5-часовой (!) речью Гитлера, уже с восторгом пишет, что «Россия будет разгромлена и расчленена», причём «новые государства должны быть социалистическими, но без собственной интеллигенции… здесь достаточно будет лишь примитивной социалистической интеллигенции» (запись 30 марта) 8.