Коллектив авторов - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Спустя всего 27 лет германская армия за четыре месяца перемолола живую силу противника, частично уничтожив, частично пленив, и создала непосредственную угрозу одновременно двум столицам. Армия национальной России не ведала такого позора и таких поражений, которые испытала армия первого в мире социалистического государства.

Однако было бы слишком просто искать причины столь невиданного разгрома в оперативном и качественном превосходстве врага. Советское военно-политическое руководство, номенклатура партийного аппарата и органов госбезопасности по собственной воле предоставили Вермахту тайное оружие, разрушительный потенциал которого многократно превышал все достижения немецкой научно-технической мысли периода II мировой войны. Духовно-нравственная и моральная деградация общества, наступившая в результате многолетнего истребления режимом русского и других народов России по социально-профессиональному признаку, стала таким оружием.

Документы фондов Российского Государственного Военного архива (РГВА), Центрального архива Федеральной Службы Безопасности (ЦА ФСБ), Центрального архива Министерства Обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ).

«Посев», 1992,№ 1

Где-то в 1938 году группа старшеклассников Русской гимназии в Белграде решила, что «пора начать делать что-то для России», и направила двух «делегатов», Андрея Былинского и автора сих строк, к председателю Народно-Трудового Союза (НТС) В.М. Байдалакову. «Первая работа для входящих в Союз – это учение», – сказал он и добавил, что «Николай Федорович Шиц всё устроит». Н.Ф. Шиц сказал: «Пошли!»

Возле небольшого дома, который сносили и с полуразобранной крыши которого в великой пыли кто-то сбрасывал черепицу и куски досок, он остановился и, набрав полную грудь воздуха, крикнул: «Юра-а-а!» Черепица перестала падать и сверху отозвался высокий тенор: «Да, Николай Федорович?» – «Слезай!»

Сверху спустился светлоглазый, светловолосый, небольшого роста молодой человек. Шиц кивнул в нашу сторону: «Гимназисты. Звено организовали. Звеноводом будешь?»

Молодой человек вытер ладонь о перепачканную штанину и пожал нам руки. «Жедилягин. Для друзей – Юра. В институте окончился семестр, так я немного подрабатываю. Но по вечерам – могу!»

Мы начали «прорабатывать» материалы НТС, недавно вышедшие толстыми брошюрами и за зелёную обложку прозванные «зелёными романами». Шумно спорили, и нередко задачей звеновода было лишь успокоительно махать ладонями и уговаривать: «Ребята, не все сразу!»

После того, как Ю. Жедилягин – вместе с А. Ширинкиной и В. Молчановым – уехал в Германию, чтобы оттуда пробираться в оккупированные области России, руководить звеном стал А. Былинский. Когда уехал и он, назначили меня.

Андрей Былинский пробыл некоторое время в Берлине, затем перебрался в Россию, где поддерживал связь с партизанами в Белоруссии – и пропал без вести. Впоследствии стало известно, что засланные к партизанам особисты получили приказ: членов НТС, налаживавших связь с партизанами, пытаться захватывать живьём и с партизанских аэродромов переправлять на «Большую землю». Ходили непроверенные слухи, что именно такая судьба постигла Андрея.

Путь, которым А. Ширинкина, В. Молчанов и Ю. Жедилягин пробирались в Россию, был для того периода работы НТС «классическим». На белградской бирже труда подписали контракт с немецкой фирмой. На фирму не явились, а двинулись в Силезию. В Катовицах члены НТС из Польского отдела переправили их через новообразованную границу «тысячелетнего Рейха» – трамваем, в толпе рабочих – в Сосновицы. Из Сосновиц, с помощью друзей из польского Сопротивления, – в Краков. В Кракове их задержало Гестапо, но те же поляки помогли бежать. В Варшаве А.Э. Вюрглер снабдил их «липой», свидетельствовавшей, что они – жители Белоруссии, бежавшие в 1939 году от большевиков, и теперь возвращающиеся домой. Добрались до Бреста, где как раз в тот день у местной группы НТС был праздник: вернулись два члена Союза, захваченные в 1939 году НКВД; при приближении немцев энкаведисты бежали, не успев их расстрелять, как других.

В Минске В. Молчанов и Н. Кузьменко (член Союза из Югославии) попали в облаву в деревне, куда поехали за продуктами. В гестаповской тюрьме они пробыли полгода. Их допрашивали «с пристрастием»: выводили с другими заключенными в тюремный двор, где на их глазах несколько заключённых расстреливали, а остальных отправляли назад в камеры – «до следующего раза». Оба вдобавок заболели в тюрьме брюшным тифом и с высокой температурой, в полуобморочном состоянии, притворялись здоровыми: тифозных больных гестаповцы уничтожали.

А. Ширинкина и Ю. Жедилягин двинулись дальше, в Смоленск, в распоряжение Г.С. Околовича, руководившего работой НТС на оккупированной территории. Между Минском и Смоленском проходила (через Борисов) довольно строго охраняемая граница между оккупированной территорией с гражданским немецким управлением и «военной зоной», где власть была в руках армейских комендатур. Первой через границу удачно перебралась Ширинкина. А Жедилягин пересёк её следующим образом. Уборщиком в минском военном управлении был бывший советский офицер, член НТС. Он сообщил, что в Смоленск идёт колонна грузовиков. Шофёры – работающие по найму поляки. К одному из этих поляков и вписали «помощником» Жедилягина.

В Смоленске под руководством Околовича работала группа, в которой были друзья Жедилягина из Югославии. Были также члены НТС из Праги В. Хасапов, О. Лопуховский, братья Кандины и вездесущий С. Тарасов – певец и танцор, он устроился в ансамбль песни и пляски и разъезжал с ним по оккупированным областям, выполняя одновременно поручения Союза. Но совсем неожиданной была встреча со старым другом Иннокентием Хлобыстовым, связь с которым была потеряна. Оказалось, что он в Смоленске уже давно: ещё до войны нелегально перешёл советскую границу. (Хлобыстов участвовал во взятии Берлина, служил в Группе советских оккупационных войск в Германии, связался с руководством НТС через нашу Берлинскую группу. После демобилизации вернулся в СССР и продолжал вести работу, был схвачен КГБ и умер в заключении.)

Околович намеревался отправить Жедилягина в Могилёв, но тот попросился поближе к фронту, в Вязьму. Он знал адрес члена НТС в Москве и надеялся, что из Вязьмы с ним удастся связаться. Да и Москва в тот момент висела на волоске: немцы готовились её взять, советское командование – оставить.

Через Вязьму только что прошёл фронт, город ещё местами горел. Там уже были члены НТС, и надо было связаться с двумя из них, жившими на Юхновской улице. Дома их не было: незнакомый мужчина сказал, что оба арестованы немцами. К счастью, он оказался их другом, хранившим их вещи и литературу НТС. Он же познакомил Жедилягина с начальником городского управления Н.Я. Шалдыкиным, который пообещал устроить Жедилягину документы.