Руджеро Гиляревский - Развитие принципов книгоописания

В дальнейшем Ассоциация японских библиотекарей создала специальную комиссию, которая на основе англо-американской инструкции 1949 г. и «Норм» библиотеки Ватикана (в американском издании 1948 г.) составила в 1952 г. «Японский свод правил каталогизации», предназначенный только для литературы на японском языке {228} . Для описания произведений печати на европейских языках комиссия рекомендовала англо-американские правила. Продолжая работу, комиссия опубликовала в 1954 г. «Пояснения и примеры к правилам каталогизации», которые впоследствии были включены в новое издание японской национальной инструкции.

Особое значение для изучения принципов каталогизации этого периода имеют работы, посвященные сравнительному анализу главнейших каталогизационных инструкций прошлого и настоящего. Среди них важнейшими являются исследования американского библиотековеда Д. Хэнсона {229} , отчет рабочей группы ФИАБ по унификации принципов каталогизации {230} и упоминавшаяся выше книга Ранганатана «Заголовок и каноны». Именно они, наряду с неопубликованными материалами рабочей группы ФИАБ, упомянутой в предисловии диссертацией Н.3. Фридман и самостоятельным анализом ряда инструкций, включая второе издание советских «Единых правил» и составленный С. Любецким последний проект нового издания англо-американского свода правил, послужили основой последующих разделов данной части работы.

Одной из центральных проблем книгоописания того времени являлась проблема связи основного описания с алфавитным каталогом.

Советское библиотековедение отрицало узкий практицизм в подходе к библиотечным каталогам, в том числе и к алфавитному, присущий многим зарубежным библиотекарям и библиотековедам. Отечественные специалисты не соглашались с господствовавшим за рубежом мнением, высказанным, например, У. Райтом в 1956 г., что библиотечный каталог является прежде всего перечнем, необходимым для разыскания в библиотечных фондах определенных книг, и что поэтому описание не должно включать никаких подробных сведений о книге и ее издателях {231} . Советское библиотековедение ставило перед каталогами задачу всестороннего раскрытия книжных фондов для читателей, в его понимании каталог являлся одним из важных средств пропаганды книги и руководства чтением в целях коммунистического воспитания читателей. Именно поэтому автор в то время, да и теперь, не может согласиться с чисто утилитарным подходом к вопросам описания произведений печати, хотя также заинтересован в возможной экономичности каталогизации.

Что же касается основных практических задач алфавитного каталога, то в их трактовке уже в то время не было существенных расхождений. Все сходились на том, что алфавитный каталог призван облегчать разыскание определенных имеющихся в библиотеке изданий по их автору и заглавию, а также собирать вместе все произведения одного автора и все издания, а по возможности и переводы одного произведения. Однако в вопросе о том, каким методом следует реализовать эти задачи алфавитного каталога, существовали и существуют принципиальные разногласия. Должны ли этим задачам быть подчинены функции основного описания или же они могут быть выполнены частично с помощью вспомогательных описаний? Является ли специфика алфавитного каталога определяющей для методики книгоописания, а если нет, то до какой степени эта специфика может оказывать влияние на методику книгоописания? Вот вопросы, которые глубоко волновали библиотекарей, занимавшихся описанием произведений печати и библиотековедов, разрабатывавших соответствующие правила.

По первому вопросу среди зарубежных библиотекарей существовали различные мнения. Два прямо противоположных мнения сформулированы в работах американского библиотековеда С. Любецкого и в уже упоминавшейся статье «Литературная единица против библиографической единицы» югославского библиотековеда Е. Вероны {232} .

С. Любецкий считал, что, исходя из главной цели каждой публикации — представить читателям определенное произведение — и из основных запросов читателей, интересующихся в первую очередь, самим произведением, содержащимся в публикации, следует «рассматривать эту публикацию как одно из изданий определенного произведения, написанного определенным автором». Поэтому он предлагал отражать в каталоге с помощью основных описаний все издания произведения под одним каким-либо из существующих его заглавий и под одной определенной формой имени данного автора, «с добавочными описаниями и ссылками, служащими для облегчения местонахождения изданий, опубликованных под другим заглавием, и произведений, опубликованных под другим именем автора» {233} . Принципы С. Любецкого были рассмотрены выше.

Е. Верона совершенно справедливо квалифицировала позицию С. Любецкого как последовательное проведение в жизнь кеттеровского принципа собирания «литературной единицы» в алфавитном каталоге. Она согласна с С. Любецким в том, что противоречия, которые возникают при реализации двух основных практических задач алфавитного каталога — помочь разысканию определенного издания и собрать вместе все издания одного произведения и все произведения одного автора, — могут быть разрешены лишь с помощью добавочных описаний.

Однако в отличие от него она полагала, что целесообразнее составлять добавочные описания для целей собирания так называемой «литературной единицы», приводя в основном описании заглавие на том языке и в той форме, которые указаны в книге. Она аргументировала свою точку зрения тем, что подавляющее большинство читателей требует последние издания, в которых часто приведены новые заглавия произведений, отличающиеся от традиционных, а также тем, что усилившееся в послевоенные годы стремление к международным, культурным связям влекло за собой резкое увеличение числа публикуемых переводов.

Исходя из этого, она полагала, что каталог, отражающий с помощью основных описаний произведения под их новыми или переводными заглавиями, будет более актуален и сможет лучше удовлетворять запросы современных читателей, а также сделать более рациональной работу каталогизатора, которому понадобится значительно реже прибегать к исправлениям в каталоге.

Советские «Единые правила описания произведений печати», как, впрочем, и большинство каталогизационных инструкций других стран, не придерживались ни одного из этих крайних принципов. Если пользоваться терминологией Е. Вероны, то можно сказать, что в одних случаях предпочтение отдавалось «библиографической единице», в других — «литературной», в зависимости от описываемых видов изданий или специфических условий описания. Так, например, по «Единым правилам» при описании под заглавием переводов одного произведения каждый раз выбиралась форма заглавия на языке перевода, указанная в самой книге. Однако произведения народного эпоса и анонимные классические книги в определенных условиях описывались под наиболее известным названием произведения на языке оригинала.