Иван Трофимов - Поиски и находки в московских архивах

Если в письмах Михаила Павловича мы находим противоречивые на первый взгляд суждения о дуэли Пушкина, то Николай I о ней высказался весьма откровенно, с неприязнью к великому поэту. В письме к сестре Марии Павловне 4(16) февраля 1837 года он сообщал:

«Здесь нет ничего любопытного, о чем бы я мог тебе сообщить. Событием дня является трагическая смерть пресловутого (trop fameux) Пушкина, убитого на дуэли неким, чья вина была в том, что он, в числе многих других, находил жену Пушкина прекрасной, притом что она не была решительно ни в чем виновата.

Пушкин был другого мнения и оскорбил своего противника столь недостойным образом, что никакой иной исход дела был невозможен. По крайней мере он умер христианином. Эта история наделала много шума, а так как люди всегда люди, истина, с которой ты не будешь спорить, размышление весьма глубокое, то болтали много; а я слушал — занятие, идущее впрок тому, кто умеет слушать. Вот единственное примечательное происшествие» [124] Муза Е. В., Сеземан Д. В. Неизвестное письмо Николая I о дуэли Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1962. М.; Л., 1963, с. 39. (перевод с французского).

Здесь Николай с пренебрежением и иронией говорит о смерти «пресловутого, печальной известности Пушкина». И этот отзыв не случаен: он выражает подлинное отношение царя к поэту. Он принадлежит гонителю Пушкина, потребовавшему тайного увоза тела поэта из Петербурга, опечатания его бумаг, принятия мер против возможной народной манифестации. По его настоянию получили выговоры журналы, опубликовавшие пушкинские некрологи, и был отправлен в ссылку М. Ю. Лермонтов.

Найденный автограф интересен прежде всего с точки зрения эвристики, ибо позволяет сделать вывод о том, что и в наши дни возможно обнаружение рукописей Пушкина. И кроме того, сам факт обнаружения автографа подтверждает мысль о том, что существовали и существуют пробелы в изучении литературного наследия великого поэта. Найденный автограф интересен с точки зрения текстологической. Он позволяет внести ряд серьезных уточнений в основной (канонический) текст стихотворения, помогает глубже выявить идейно-художественный замысел автора. Новая рукопись позволяет нам глубже проследить движение пушкинских мыслей: поэт неоднократно обращается к волнующей его теме «Полководца», вносит ряд значительных исправлений, делает вставки и замены эпитетов. Мы входим в творческую лабораторию Пушкина и прослеживаем бесспорный факт творческого процесса: поэт с 7 апреля 1835 года и почти до последних дней своей жизни обращается к своему детищу — «Полководцу». Уточняется датировка создания последней его редакции: запись осуществлена по выходе 3-й книжки «Современника» [125] См.: Черейский Л. А. К стихотворению Пушкина «Полководец» // Временник Пушкинской комиссии. 1963. М.; Л., 1966, с. 56. , так как билет на его выпуск выдан 28 сентября 1836 года. Творческая история «Полководца» предстала теперь совершенно в новом свете. Б. В. Томашевский справедливо писал: «Последние переделки автора наиболее точно передают художественное задание произведения» [126] Томашевский Б. В. Писатель о книге: Очерк текстологии. Л., 1928, с. 175. .

Для текстолога всегда очень важно выявить последнюю волю художника слова «как наиболее соответствующую самому зрелому авторскому исполнению» [127] Основы текстологии. М., 1962, с. 256. .

Воля поэта, отразившаяся в окончательном тексте произведения, для текстолога, по меткому выражению Н. К. Пиксанова, «наивысший закон» [128] См.: Пиксанов Н. К. Рецидив редакторской безграмотности (Полемика с П, П. Гнедичем) // В кн.: Научные известия (Академический центр Наркомпроса). Сб. 2. Философия. Литература. Искусство. М., 1922, с. 244. . Н. К. Пиксанов обосновал так называемый «телеогенетический» метод исследования текста, базирующийся на комплексном, всестороннем изучении его творческой истории [129] См.: Пиксанов Н. К. Новый путь литературной науки // Искусство, 1923, № 1, с. 105. . Он уделял при этом большое внимание телеологии художника, т. е. его внутренней целеустремленности, движению авторских мыслей. Текстолог обязан соблюдать незыблемый принцип ненарушимости воли автора. Этот впервые в нашей науке высказанный Н. К. Пиксановым принцип был признан основополагающим для всех текстологов. Но отдельные суждения Н. К. Пиксанова вызвали острую полемику. В частности, ученые подвергли критике следующий тезис Н. К. Пиксанова: «Если в окончательном тексте поэт отверг ранний вариант, редактор обязан подчиниться авторской воле, хотя бы этот вариант был (или показался) художественнее окончательного текста» [130] Пиксанов Н. К. По поводу отзыва об академическом издании сочинений А. С. Грибоедова // Известия отделения русского языка и словесности. Кн. 4. СПб., 1915, т. 20, с. 21. .

Текстологам следует помнить исключительно важное положение академика Д. С. Лихачева: «Воля автора не статична, а динамична. Она может быть доведена автором до конца и может быть не доведена» [131] Лихачев Д. С. Текстология: Краткий очерк. М.; Л., 1964, с. 63-64. . Канонический (или основной) текст — это авторский текст в его самой поздней редакции, это результат последнего этапа творческой работы автора над текстом произведения. Это самое высокое проявление мастерства данного автора и его идейно-художественного замысла. В большинстве случаев последняя творческая воля выражается в наиболее позднем прижизненном издании произведений писателя. Однако считать это закономерностью невозможно. К последней воле автора надо подходить дифференцированно. Нужно всесторонне и критически изучить все источники текста. Бывают случаи, когда автор в результате эволюции его мировоззрения вносит в последнюю редакцию ряд существенных изменений, несколько ослабляющих общественную остроту своего произведения. Об этом свидетельствует созданная в 1846 году во время душевного кризиса «Развязка Ревизора» Гоголя, ослабляющая социальную остроту комедии и ее финальной немой сцены.

В 1873 году Толстой существенно переработал текст «Войны и мира». Здесь налицо «тот редкий в истории нашей классической литературы и трудный для текстологов случай, когда под воздействием изменившегося мировоззрения, эстетических взглядов автор нанес ущерб своему созданию» [132] Опульская Л. Д. Как же печатать «Войну и мир» // В кн.: Страницы истории русской литературы: К 80-летию члена-корреспондента АН СССР Н. Ф. Бельчикова. М., 1971, с. 212. . Аналогичные случаи характерны для Н. Карамзина — автора «Писем русского путешественника», В. Одоевского («Русские ночи»), а также А. Писемского и Г. Успенского, ослабивших в последних редакциях ряд своих рассказов и очерков, их социальную злободневность. Нередко автор делает уступки цензуре, ибо заранее знает, что его самые смелые и дерзкие мысли вызовут цензурный запрет. Так вынужден был иногда поступать Н. А. Некрасов. С многочисленными купюрами и переделками он напечатал в «Отечественных записках» свою поэму «Княгиня Трубецкая». «Думаю, что в таком испакощенном виде... цензура к ней придраться не могла бы» [133] Некрасов Н. А. Полн. собр. соч.: В 12 т. М., 1952, т. 11, с. 205. , — писал он А. А. Краевскому. К жестким требованиям неумолимой цензуры стремился приспособить свое любимое детище — вольнолюбивую поэму «Демон» — М. Ю. Лермонтов. Он был вынужден в последней редакции «Демона» выпустить слишком смелые диалоги (например, «Зачем мне знать твои печали...»). Это явная уступка цензуре. Поэтому текстологи отдают предпочтение первой редакции «Демона», что позволяет устранить искажения автоцензурного порядка. К условиям цензуры стремился приспособить свою вырезанную из «Отечественных записок» «крамольную» сказку «Вяленая вобла» М. Е. Салтыков-Щедрин.