Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Евреев и русско-евреев — стариков, женщин с грудными детьми и детей убивали там, где находили, сгоняли в гетто, запрещали свободное перемещение, заставляли нашивать на одежду желтую звезду Давида. Тысячи евреев в многочисленных гетто, особенно беженцы, умирали от пыток, насилия, голода, болезней; уцелевших узников гетто уничтожали физически. Обычно евреев и русско-евреев после страшных пыток заживо сжигали, душили в душегубках, расстреливали, вешали, топили, давили под колесами. Повсеместно по всей оккупированной территории были одиночные убийства людей, похожих на евреев.

Палачами-извергами были руководители-эсэсовцы, а исполнителями их подручные: полицаи и каратели, среди которых встречались подростки. Некоторые из них, по мере освобождения территорий, вступали в Советскую Армию и возвращались домой с наградами. Теперь еще живы такие ветераны. Незавидна была участь полицаев. Как это видно из судебных процессов, они, как преданные псы, должны были ежедневно, ежечасно выполнять волю своих хозяев-эсэсовцев: убивать россиян-евреев, грабить местных жителей, воевать с патриотами, партизанами. А если полицай плохо выполнял работу, то эсэсовцы руками более преданных псов убивали нерадивых полицаев. И преданные «псы» не уходили от возмездия партизан. Фашисты делали все возможное, чтобы россияне убивали россиян.

О размерах геноцида можно судить, представив, что может сделать даже один вооруженный, безнаказанный, пьяный бандит над безоружными, загнанными в гетто людьми.

Там, где евреям и русско-евреям удавалась скрыться, местные предатели за вознаграждение их выдавали. Но были и праведники: с риском для жизни спасавшие евреев. Имена этих праведников — истинных героев советской системой замалчивались. Большинство их умерло безвестными.

Вся оккупированная территория была густо усеяна полицейскими точками (пунктами). Например, в Монастырщинском районе их было одиннадцать, в каждом было от 20 до 60 полицаев. Потери полицаев систематически пополнялись.

Десятки тысяч евреев и русско-евреев, искавших спасения на просторах области, на западе, востоке, севере и юге, были целью их поисков и немедленных расстрелов на месте или жертвы привозили в гетто. В дни ликвидации гетто, массовых расстрелов или сжигании живых людей, на помощь местным полицаям приезжали эсэсовцы, полицаи — украинские, белорусские националисты и соседние полицаи-предатели.

Характерно, что бандиты-полицаи старались убивать часть обреченных не в местах проживания, а перемещать смертников в другие места, что затрудняло составление даже неполных списков погибших и вводило в заблуждение местных жителей. Часто карательные акции совершались тайно.

Многие краеведы области пытались и пытаются преуменьшить число жертв геноцида, растворить это число в потерях войны, не выделять евреев, которых убивали, сжигали, душили, топили, давили только за то, что они евреи.

Данные, которые мне удалось собрать в результате личных поездок по районам области, в том числе и по деревням, по письмам, беседам с очевидцами и долгожителями, изучением краеведческих, музейных, статистических и архивных материалов, позволили мне сделать вывод, что число жертв геноцида евреев можно приблизительно посчитать по минимуму. За основу следует считать, что накануне войны в областном центре жило 50 % евреев области, более 30 тысяч. Переезжали они в основном из ближних городов и местечек Белоруссии: Мстиславля, Лядов, Орши, Лиозно, Дрибина и других белорусских и смоленских городов, местечек и деревень.

Моя семья из Мстиславля приехала в Смоленск в 1924 году. Росло еврейское население и в силу того, что еврейские семьи были многодетны. Переезжали евреи потому, что там, где они жили раньше, многих преследовали, трудно было ремесленникам, заниматься извозом при плохих дорогах и высоких налогах, а в Смоленске можно было найти работу.

Притягательными местами для жизни евреев в области являлись: Рославль, Рудня, Ельня, Починок, Ярцево, станции железной дороги, в то время как многие места бывшей «черты оседлости» евреи покидали. Уезжали евреи в Москву и Московскую область.

После войны на Смоленщине из оставшихся в оккупации десятков тысяч евреев и русско-евреев уцелели десятки, даже не сотни. На Смоленщину возвратились с фронта, из эвакуации и других мест около шести тысяч. Можно допустить, что столько же осталось в местах эвакуации. Итого осталось в живых смоленских евреев 12 тысяч из 63 тысяч, живших до войны.

На территории Смоленщины погибали белорусские евреи, уходившие пешком и не успевшие покинуть Смоленщину и проскочить в железнодорожных эшелонах занятую фашистами станцию Ярцево. Тысячи их шли в окруженную Советскую Армию, гибли на днепровских переправах, попадали в гетто или были расстреляны полицаями.

В Ярцевском районе многие из них лежат в братских захоронениях.

Из многих сотен тысяч погибших, в том числе незахороненных в окружении воинов Красной Армии, беженцев, погибали многие тысячи евреев в Вяземско-Богородицком, Сычевско-Днепровском, Сычевско-Ржевском и других котлах, о которых мы очень мало знаем, жертвами стали многие тысячи евреев — воинов, беженцев и местных жителей. Их не менее десяти тысяч.

На смоленском берегу пограничной реки Мерея, впадающей в Днепр, лежат около трех тысяч убитых евреев белорусского местечка Ляды.

Смоленский краевед-историк Леонид Васильевич Котов убедительно доказывает, что две тысячи евреев-смертников варшавского гетто, строивших гитлеровские бункеры в Красном Бору и Гнездове, захоронены на смоленской земле.

В лагерях военнопленных на оккупированной Смоленщине прежде гибли евреи Советского Союза. Этих обреченных не менее десяти тысяч.

Смоленская область за годы гитлеровского нашествия потеряла половину своего довоенного более чем двухмиллионного населения, и даже спустя многие десятилетия население области (1,15 млн.) не растет, а уменьшается.

Как сообщил по местному радио 3 марта 1998 года губернатор области А. Е. Глушенков, в войну погибло 540 тысяч смолян.

Из вышеизложенных расчетов можно утверждать, что на смоленской земле в годы оккупации погибло как минимум76 тысяч евреев и русско-евреев. Погибли все евреи, оставшиеся на оккупированной территории. Других расчетов нет и, смею думать, что не будет.

В Смоленской области вопросам Холокоста уделяют внимание областные и районные газеты. Время от времени появляются очерки в книгах (например, книга И. И. Хацкевича «Горькая чаша»). Но в области были и есть люди, занимавшиеся вопросами Холокоста по убеждению, бескорыстно, не за деньги. Назовем некоторых из них:

1. Бадаев Михаил Григорьевич (Смоленск), автор книги «Память хранит все».