А Слободской - Среди эмиграции [Мои воспоминания. Киев-Константинополь, 1918-1920]

Только после выполнения всех перечисленных формальностей и обязательств разрешалось сходить на берег.

Но, несмотря на ряд предпринятых предупредительных мер, бегство с пароходов началось. Многие предпочитали быть арестованными и находиться, где угодно, лишь бы не оставаться ни одной лишней минуты на пароходах-тюрьмах. Первое время среди прибывших беженцев господствовало убеждение, что всех их отправят в одну из Балканских стран. Но затем распространился довольно упорный слух, что все будут перевезены и выгружены на островах Лемнос и полуострове Галлиполи. Слух это вскоре получил официальное подтверждение и беженцы уже массами самовольно начали покидать свои «тюрьмы».

«В Крыму перед эвакуацией, — рассуждали они между собой, — нам говорили, чтобы все, кто может, уезжали, что все за границей смогут выехать куда кто хочет. Будут даны средства на первоначальное обзаведение и устройство. Обещаны были все радости и блага земные… А в действительности заставляют голодать и даже не позволяют уйти с этих пароходов-тюрем. Нечего сказать, свободные граждане! Уж лучше сидеть, где угодно, чем в этой вечно качающейся коробке».

Удирали с пароходов исключительно ночью, сговорившись предварительно днем с одним из снующих здесь лодочников-турок. Удирали в одиночку и группами, мужчины и женщины. Днем раздобывалась где-либо веревочная лестница и ночью, при благосклонном участии остающихся, устраивался «побег». При этом забиралось и все немногочисленное имущество, не исключая револьверов, винтовок и седел и даже пулеметов, которые десятками были погружены при эвакуации воинскими частями «на всякий случай». Теперь этот «багаж» послужил для многих валютой. Высадка беженцев производилась где-либо в одном из укромных и недоступных, английской морской полиции, уголков Босфора. Здесь, оказывается, их поджидали уже какие-то турки, которые и скупали у русских беженцев все привозимое ими с собою оружие включительно до пулеметов. Это были турки, агенты турецкой армии Кемаль-Паши предупрежденные заранее лодочниками. Ими скупалось абсолютно все, что имело, хотя бы, некоторое отношение к военному делу. После, приблизительно недельного пребывания, в конце ноября и в начале декабря пароходы с беженцами начали постепенно один за другим уходить. Весь добровольческий корпус ген. Кутепова и юнкерские училища были высажены на Галлиполийском полуострове. Казачьи части — на острове Лемнос. Часть беженцев отправили в Болгарию и Сербию и часть выгрузили в Константинополе. Ген. Врангель со своей семьей остался в Константинополе, из дредноута перешел на яхту «Лукулл», которая стала на рейде в Босфоре. Военные суда ушли во французский порт Бизерту.

Штаб ген. Врангеля переехал в Константинополь и переместился в здание посольства. Во избежание повторения случая, бывшего с ген. Романовским, все посольство, все входы и выходы из него, были заняты караулами гвардейского конного полка. Этот полк — личный конвой ген. Врангеля состоял из лиц, лично ему и его штабу известных.

Здесь же, в посольстве, все залы которого были еще задолго до эвакуации Крыма очищены от беженцев, был устроен госпиталь и в нем размещены раненые и больные, эвакуированные из Крыма.

Посольство или, вернее, посольский двор и консульство в дни падения Крыма и прибытия беженцев буквально напоминали собой пчелиный улей. С раннего утра до поздней ночи весь огромный посольский двор был заполнен разношерстной беженской массой. Сюда стекались со всех концов Константинополя все, кто только мог, чтобы узнать и послушать последние новости. Здесь были вывешены различные приказы, объявления, воззвания, списки и т. д. Каждый считал своим долгом просмотреть и перечитать. Одни здесь были просто из любопытства и переходили от одной группы к другой, прислушиваясь к тому, что говорится. Другие с тревожным видом ходили, останавливались и искали кого либо из знакомых. Третьи приходили, садились просто на землю, закуривали и молча созерцали все, творившееся около них. Затем также спокойно подымались и уходили.

Несмотря на ряд предпринятых предупредительных мер и формальностей, все же, после ухода пароходов с беженцами на Лемнос, Галлиполи и далее, большое количество беженцев из Крыма осело в Константинополе. По официальному подсчету консульства, в Константинополе осталось до восьми тысяч человек. Первое время вся эта масса беженцев разместилась по различного рода гостиницам и меблированным комнатам. Все было переполнено, и греки, пользуясь случаем, брали баснословные цены за самый отвратительный номер. Так до бесконечности продолжаться не могло, и естественно, когда прибывшие немного пришли в себя, они начали вылезать из своих номеров. Все потянулись к тому же посольскому двору. Теперь двор резко изменил свою физиономию.

Среди двора и по бокам наиболее предприимчивые беженцы открыли на столиках собственные «магазины», «лавки», «столы справок» и «столовки»… Торговали и просто с ручных лотков. Направо от ворот расположился «книжный магазин», уместившийся на маленьком переносном столе. На столе «осваговская» литература, открытки Врангеля, Кутепова, Николая II и т. д., газеты, начиная «Новым Временем» и кончая «Рулем» — прочие запрещены.

Слева под деревом — «стол справок». За пять пиастров выдаются справки и пишутся заявления, прошения и т. д. Предприниматели — два молодых офицера. Около них клиентура — исключительно солдаты и казаки. Среди беженцев, в толпе, ходят несколько фигур в рваных английских шинелях и ботинках, с торчащими из под узких брюк подвязками от кальсон, с бледными, изнуренными лицами. Они слабыми и непривычными голосами выкрикивают: «пончики, пончики» или «настоящие русские папиросы, — одна штука — один пиастр» и т. д. Первое время, пока у беженцев имелись пиастры и лиры, все это бойко продавалось и покупалось.

Около ворот посольства, на улице, тоже толпа, но иностранцев, греков и турок. Английская и французская полиция их разгоняет, но через некоторое время они вновь у ворот. Заглядывают с любопытством через ворота внутрь посольства, оживленно беседуют, жестикулируют, чокают языками и, с сожалением покачивая головами, расходятся, спеша по своему делу.

Из посольства беженские массы переливаются в консульство и назад.

В консульстве, расположенном неподалеку от посольства, те же беженцы и та же картина, только сюда вновь прибывшие беженцы стекаются по явно определенному делу. Издан приказ, чтобы все вновь прибывшие беженцы зарегистрировались в русском консульстве и получили паспорта взамен своих беженских карточек и прочих документов.

Здесь же агенты, комиссионеры и продавцы. Но продавцы уже более солидные и обладающие более богато установленными столами. Некоторые беженцы-офицеры, совместно с солдатами и казаками, организовали продажу горячего «русского борща», который приготовляли у себя дома, а здесь подогревали на мангале.