Леонид Васильев - Проблемы генезиса китайского государства

На примере взаимоотношений Шан-Инь с Чжоу хорошо прослеживаются как особенности внешней политики вана, так и постепенная утрата военного и политического превосходства иньцев. Чжоусцы обитали к западу от иньских границ. В традиционном тексте «Чжушу цзинянь» есть сообщение о том, что шанские ваны чуть ли не до переселения иньцев в район Сяотуни уже пожаловали правителю Чжоу титул хоу [325, с. 133— 135]. Если даже не принимать эти полулегендарные данные целиком на веру [58], остается фактом, что, по меньшей мере, вскоре после переселения шанцев в район Аньяна, чжоусцы оказались в орбите внимания и влияния Шан-Инь. О Чжоу говорится уже в иньских надписях времен У Дина: о походе на чжоусцев, о внимании вана к положению в Чжоу [330, с. 291], даже о присылке чжоусцами дани [46, с. (56—57]. Под влиянием иньской культуры чжоуское общество быстро развивалось; при правителе Дань Фу в Чжоу было проведено несколько важных реформ, после чего Дань Фу, по свидетельству «Чжушу цзинянь», был официально утвержден иньцами правителем в его новом поселении Ци-и [325, с. 137]. Дань Фу женил своего сына Цзи Ли на девушке из Шан-Инь и передал ему престол [296, гл. 4, с. 52—53; 69, с. 181, 306]. Получив от вана почетный титул Си-бо (правитель западных земель), Цзи Ли развернул активную внешнеполитическую деятельность, добился ряда побед над соседними племенами и, видимо, весьма усилился. В «Чжушу цзинянь» говорится, что, когда Цзи Ли после очередной победы с трофеями и тремя пленными правителями прибыл ко двору иньского вана, тот распорядился убить его [308, с. 23] .

Ситуация довольно типичная: победы преуспевающего вассала оказывались слишком многочисленными и впечатляющими, его усиление стало представлять потенциальную угрозу. И хотя вассал продемонстрировал свою полную лояльность, ван счел за благо избавиться от него, возможно использовав какой-то пустячный повод. Тем более что эта казнь не рассматривалась как гнев по отношению к Чжоу: напротив, сын Цзи-Ли —Чан, будущий чжоуский Вэнь-ван, получил от вана подтверждение мандата на управление в Чжоу с тем же титулом Си-бо. Правда, вскоре история повторилась. Чан чрезмерно усилился, приобрел неслыханный престиж среди соседей и превратил Чжоу в политический центр всех недовольных всевластием иньского вана. Последний ван иньцев Чжоу Синь (Шоу Синь), вошедший в историографическую традицию Китая в качестве недобродетельного правителя, деспота и тирана, призвал Чана в столицу и арестовал его. Традиция красочно описывает, как приближенные Чана, играя на порочных склонностях иньского правителя, поднесли ему красавиц и лошадей, после чего Чан был отпущен на свободу [296, гл. 3, с. 48]. Вернув себе титул Си-бо, высокий статус и престиж, правитель чжоусцев тщательно подготовился к решительной схватке с Шан-Инь, результатом чего, как известно, и была победа над иньцами в 1027 г. до н. э.

Традиция с ее яркими красками не может считаться точным воспроизведением реальных событий. Скорее всего и иньский правитель не был исчадием ада, как едва ли был наивысшим средоточием всех добродетелей ловкий и умный Чан. Но ситуация в целом едва ли может вызывать сомнение: усиление одного из вассальных вану образований внешней зоны привело, несмотря на неоднократные попытки иньских правителей помешать такому ходу событий, к подрыву бесспорного авторитета и престижа вана. Неосторожно данный чжоускому вождю важный титул Си-бо сыграл, видимо, роль своеобразного знамени, под сенью которого стали собираться все недовольные политикой иньского вана. Тот же факт, что с помощью Шан-Инь чжоусцы (и может быть, не только они, но и некоторые из их союзников) проделали быстрый путь эволюции, что они обладали хорошо подготовленным войском (выполнение функции Си-бо требовало, видимо, профессионально подготовленной группы воинов), оружием и даже колесницами, практически свел на нет традиционное военное превосходство иньцев. Исход борьбы решался конкретным соотношением сил, которое в тот момент оказалось не в пользу иньского вана. С момента разгрома чжоусцами Шан-Инь в истории Китая наступил новый этап.

Политическая структура Шан-Инь в том ее виде, как она предстает перед нами на аньянском этапе, более всего напоминает охарактеризованное в первой главе протогосударство-чифдом. Можно признать, что по некоторым параметрам (развитие специализации и далеко зашедшее разделение труда, высокая степень престижного потребления и т. п. [99, с. 264]) она уже близка к раннему государству. Учитывая это, Чжан Гуанчжи предположил, что Шан, видимо, некое исключение из обычной нормы, во всяком случае скорее все-таки государство, хотя и с существованием ряда явлений (роль клановых связей и т. п.), соответствующих более раннему этапу [99, с. 264]. На мой взгляд, дело обстоит как раз наоборот: несмотря на признаки, свидетельствующие о близости Шан к раннему государству, оно по всем основным показателям было все-таки типичным протогосударством-чифдом.

Прочность шан-иньской политической структуры не была связана ни с насилием, ни с принуждением по отношению к собственному населению: традиционные нормы реципрокности и сакрально-легитимированная фигура правителя-вана, выступающего в функции «связующего единства», субъекта власти-собственности и верховного редистрибутора, были вполне достаточной основой для внутренней стабильности общества. Роль клановых связей была исключительно важной — они являли собой структурную основу всего общества, еще незнакомого ни с частной собственностью, ни с классами, но уже знакомого с социальным и имущественным неравенством, привилегиями и прерогативами власть имущих, с разделением труда и обменом деятельностью. Экономической основой общества Шан-Инь были отношения, базировавшиеся на генеральном принципе реципрокности, а власть-собственность уже становилась инструментом использования механизма редистрибуции в целях преимущественного престижного потребления верхов. Отразившаяся в чжоуских документах традиция утверждает даже, что именно непропорционально большой и быстрый рост престижного потребления верхов, прежде всего самого правителя-вана, способствовал утрате древних традиций и моральных норм и тем самым сыграл роковую роль в крушении Шан-Инь. Если в этой историографической традиции есть хотя бы доля истины, она может быть сведена к тому, что непомерный рост престижного потребления, оторвав верхи от низов, вел к дестабилизации структуры, развитию в ней центробежных сил, что наряду с упоминавшимся выше усилением соседей-фан, прежде всего Чжоу, способствовало ослаблению иньцев и привело их к гибели.