Джон Уоллес-Хедрилл - Варварский Запад. Раннее Средневековье

Франки нарушили покой семнадцати провинций римской Галлии далеко не первыми. Удаленность ее северных окраин от Рима и географические особенности ее сухопутных границ (ее огромный горный амфитеатр не может служить естественным барьером ни с какой точки зрения) делали падение Галлии, бывшей жертвой завоевателей с севера и востока, неизбежным, и когда это произошло, ее превосходная дорожная сеть должна была оказаться скорее помехой, чем подмогой. В течение всего периода Поздней империи она сочетала беспокойный дух независимости с удивительной неспособностью устраивать свои собственные дела. Например, ее западные провинции находились в состоянии хронических волнений, и вполне вероятно, что неугомонность Bagaudae (разбойничьих банд и восставших рабов) была тесно связана с тем, что последним галло-римским правителям не удавалось сдерживать напор извне. Однако даже если полностью оставить в стороне политическую изоляцию и социальный хаос, Галлии недоставало этнической сплоченности; различия населявших ее народов (кельто-галлов с уже сильной примесью германских coloni (колонов) в сельской местности и греко-сирийцев в городах), с точки зрения их интересов и природы, не сильно уменьшились в результате победы латыни над другими языками. Не вызывает сомнений то, что в четвертом и пятом веках в Галлии все еще действовала римская или романизированная администрация, так же, как и то, что в ее городах по-прежнему процветала торговля, а галло-римская аристократия продолжала жить, пользуясь всеми удобствами, развивать на своих виллах римское искусство и поставлять большую часть чиновников для управления civitates и епархиями. Галлия еще была богатой и еще принадлежала к Romania, средиземноморскому миру. Но она была не в силах помочь самой себе.

Мы уже упоминали о том, как через Галлию проходили восточные германцы — вандалы, дальнейший путь которых пролегал через Испанию в Африку, и готы, которым было позволено селиться в южной Галлии, пока они в конце концов не отправились дальше, в Испанию. Нас теперь будут интересовать, главным образом, западные германцы, селившиеся вдоль берегов Рейна и на песчаных пустошах в северной части устья Рейна. Римские авторы, мастера присваивать имена вещам и народам, никогда не были полностью уверены, кем являются эти западные германцы и к какому классу их отнести. Одну из племенных групп они называли Franci — это имя, возможно, произведено от германского frak илиfrech, то есть «свирепый» или «гордый», но очень сомнительно, что этих Franci или франков когда-либо связывало что-то большее, нежели случайное (а затем военное) ощущение единства. Ближе всего к Северному морю, вдоль реки Иссель, жили салианы, или салические франки; по крайней мере так, по словам Аммиана, их называл император Юстиниан. Некоторым императорам потребовалась вынести нелегкую борьбу, чтобы удержать их к северу от Рейна; и, наконец, в тяжелый период в конце третьего века они в больших количествах смогли переправиться и поселиться.на негостеприимной равнине северной Токсандрии. Давление сзади и спокойные реки (например, Шельда и Лис), ведущие на юг к более богатым сельскохозяйственным землям, скоро стали причиной того, что салические франки, численность которых могла достигать примерно 100 000 человек, покинули Токсандрию и в качестве римских federati отправились искать счастья в страну, сегодня называемую Бельгией. Так они и двигались, не встречая особых препятствий, пока не достигли местности, защищенной холмами и лесом (Silva Carbonarid), через которую примерно по оси запад-восток проходила крупная римская дорога из Болоньи в Кельн, пересекая Бове и Тонгре. Здесь они наткнулись на сопротивление и были вынуждены остановиться, поселившись под управлением своих военачальников в крепостях, вроде Турне. Об этой остановке свидетельствуют как топонимы, так и современное распределение языков в Бельгии, хотя отсутствие какого бы то ни было систематического изучения варварских могильников на этой территории не позволяет сделать вывод об их первоначальной численности. Они достигли северных частей провинции Belgica Secunda, в которой находились важные города, такие как Реймс и Суассон, и которая была плотно заселена. Поэтому дальнейшее продвижение могло облечься лишь в форму набегов или случайных поселений среди групп, которые было нелегко вытеснить. И действительно, чем дальше на юг продвигались салические франки, тем меньше у них оставалось шансов избежать поглощения уже смешанной, но латиноязычной средой. В двух словах можно сказать, что поселения салических франков, как правило, небольшие и замкнутые, были привычными в южном направлении вплоть до Сены и Луары, и чрезвычайно редкими к югу от последней [14] Один ученый, который верит, основываясь на лингвистической аргументации, в массовые миграции франков, утверждает, что они могли составить до двадцати пяти процентов населения Галлии. . Их можно идентифицировать на основании изучения топонимов (один из многих примеров — добавление суффиксов -court и -ville к франкским именам собственным) и захоронений на франкских могильниках.

У франков было принято хоронить своих собратьев таким образом, что их можно сразу отличить от галло-римлян, а также, хотя и с меньшей долей вероятности, от других германцев. Как правило, франка, завернув его в плащ (от которого сохраняется только металлическая пряжка), укладывали лицом на восток без гроба прямо в землю. Припасы, необходимые для его будущей жизни, помещали рядом с ним в сосудах, а кроме того, с ним обязательно было его оружие, в изготовлении которого его соотечественники проявляли большое искусство. Это был короткий меч (scramasax), метательный топор (francisca, характерное франкское оружие) и, очень редко, длинный меч; но этот последний был характерен для конных воинов, а франки в тот период, за некоторым исключением, обычно передвигались и сражались пешком. В этом отношении они являли разительный контраст с аламаннами, и еще больший — с негерманским племенем гуннов, вся жизнь которых проходила в седле. Наконец, франкский могильник может дать еще одно безошибочное свидетельство о варварском язычестве: церемония посмертного обезглавливания и ритуальные костры. Вот таким предстает перед археологом, исследователем топонимов и, хотя и с гораздо меньшей ясностью, антропологом франк, еще не ассимилированный, или лишь отчасти ассимилированный галло-римским обществом. Но точно так же он оживает для нас на страницах национального историка франков, Григория Турского; к нему нам и следует обратиться, прежде чем проследить ход великого движения из Турне в Реймс и далее.

Григорий жил во второй половине шестого века, что означает, что его франкские современники принадлежали к третьему поколению после переселения в Галлию. Сам он был галло-римским аристократом из Оверни, где его семья долгое время занимала высокие посты, как светские, так и церковные. В свое время и он унаследовал епископство Турское, которое можно было бы назвать почти семейной вотчиной. Здесь у нас нет возможности уделить внимание его деятельности в качестве епископа (которую он бы счел первой по важности) и политика. Нас должно заинтересовать то, что он был еще и писателем. До наших дней дошло несколько агиографических трудов, вышедших из-под его пера,— здесь нужно отметить новое Житие св. Мартина Турского, его патрона — некоторые произведения более специального характера и «Историю франков» (заглавие автору не принадлежит).