Михаил Гордин - Пушкинский век

Столичный житель, приближаясь к порту, уже издали чувствовал что-то необычное. «Мы слышим какой-то шум, гам, крик. Что это значит?.. Человеческие голоса, крик зверей, пение птиц, пение вас оглушающее. Что бы это могло быть такое? На наш вопрос нам отвечают: Разгружают корабли».

Во всем городе не было места более людного и шумного. Разноязыкая речь доносилась с кораблей. Перекликались портовые рабочие, переносившие на плечах или с грохотом катившие на тачках огромные тюки, мешки, ящики, бочки. Рабочих было множество — главным образом из числа приходивших на заработки в столицу оброчных крестьян. Купцы и маклеры делились коммерческими новостями. Матросы и шкиперы многих наций громко предлагали всякого рода диковинные товары — «богатства всех поясов земли». Множество зевак толпилось вокруг них.

Здесь можно было купить шелка и алмазы, устрицы и апельсины, попугая и обезьянку, ньюфаундлендскую собаку и шотландского пони, даже вывезенного из Константинополя арапчонка… «Это страна коммерции, торговых оборотов, прибежище иностранцев, негоциантов и спекулянтов», — восклицал петербуржец. Оживленная торговля шла в Старом и Новобиржевом гостиных дворах, особенно в ларях, погребах и в лавках, построенных на площади перед зданием Биржи. В 1820-х годах их насчитывалось более 250. Здесь жители столицы могли полакомиться редкими заморскими кушаньями. П. А. Вяземский 12 мая 1828 года писал жене: «Вчера ездили мы с Карамзиными Невою на Биржу есть устрицы и слушать тысячи птиц, которые в клетках расставлены на несколько этажей… То-то было бы тебе объедение на Бирже: устрицы, сыры, разные сласти».

Величественное монументальное здание Биржи в духе античных храмов, на высоком гранитном стилобате, окруженное мощной колоннадой, украшенное на фронтонах скульптурами Нептуна, Навигации и Меркурия, символизировало экономическую мощь Российской империи. Это был центр всей оживленной коммерческой деятельности портового города. В огромном светлом зале, занимавшем центральную часть здания, купцы, русские и иностранные, спорили, торговались, заключали сделки и подписывали контракты на многие миллионы рублей, марок, франков, фунтов стерлингов…

Петербургский порт на Стрелке Васильевского острова. Литография. 1820-е гг.

В заключении сделок большую роль играли биржевые маклеры — ловкие, пронырливые дельцы, знавшие иностранные языки, хорошо осведомленные в биржевой конъюнктуре и всегда готовые прийти на помощь своим клиентам, конечно не без существенной для себя выгоды (они работали на процентах). Выгода эта была столь значительна, что наряду с маклерами штатными, «утвержденными правительством по выбору и удостоверению купечества» в количестве ста человек, появлялись незаконные, самозванные, с которыми властям приходилось вести борьбу.

Биржа, как определял ее биржевой устав, изданный в 1832 году, «есть собрание принадлежащих к торговому сословию лиц, которые собираются в одном известном месте для удобности взаимных сношений и сделок по всем оборотам торговли и промышленности». Петербургское купечество собиралось в огромном зале Биржи ежедневно, кроме воскресенья и больших праздников, с 2 до 5 часов пополудни. Два дня в неделю, вторник и четверг, накануне отправления заграничной почты, считались курсовыми, в эти дни объявлялись новые курсы ценных бумаг. Раз в год (биржевой год начинался 1 мая, с началом навигации) созывалось общее собрание биржевого купечества, которое выбирало Биржевой комитет. В обязанности Комитета, председателем которого был городской голова, входило следить за благочинием собраний, не допускать незаконных маклерских сделок, выступать посредником в спорах, ограждать купцов «от неудовольствий и обид».

Заключать биржевые сделки разрешалось купцам первой и второй гильдий, как русским, так и иностранным, заводчикам, фабрикантам. «Иностранные гости» — лица, занимавшиеся оптовой торговлей и принявшие временное подданство в приморских портовых городах, — также пользовались правом заключать биржевые сделки и вести торг, но с ограничениями: только по месту жительства, не более шести месяцев, продавая свои товары только русским купцам и покупая товары для внешнего отпуска также только у русских купцов.

Важная роль в деятельности порта принадлежала Таможне. Недаром для нее, как и для Биржи, выстроили такое торжественно-величественное здание в непосредственной близости от причалов.

Таможенные узаконения были строгие. За нарушение их полагалось суровое наказание — крупный штраф и конфискация товара, а то и тюремное заключение. Согласно этим узаконениям, корабельщик по приходе в гавань обязан был «в 24 часа, считая как бросит якорь, выключая бури, явиться лично в Таможню и по представленным коносаментам [7] Коносаменты — грузовые росписи. написать о своем грузе декларацию в дубликате. В ней означаются: имя корабля и корабельщика и какой нации; откуда пришел, в сколько дней, к кому адресован; сколько корабль его имеет ластов и на сколько футов имеет в глубину; товары, груз корабля составляющие; число пассажиров; имена корабельных служителей и кто из них какой нации…» Декларация писалась корабельщиком на родном языке, на листе гербовой бумаги стоимостью 50 копеек.

Каждому входящему в порт судну корабельный смотритель устанавливал строго определенное место стоянки и место выгрузки товаров, предварительно самым тщательным образом проверив паспорта, карантинные виды и коносаменты. Затем он «опечатывал все люки, проходы и места так, чтобы ничего вынуть нельзя было», и для присмотра ставил на корабль досмотрщика. Пока это не сделано и корабль не досмотрен, никто не должен был на него входить и что-либо сносить с корабля.

Таможенные пошлины были весьма значительны и приносили казне ежегодно десятки миллионов рублей дохода. Однако правительство в целях расширения внешнеторговых связей время от времени их снижало. Так, 26 марта 1830 года был издан высочайший указ, по которому снижались пошлины на ввоз многих товаров. «Меры сии, — говорилось в указе, — будут иметь благодетельное влияние на ход нашей промышленности, возрождая соревнование в русских фабрикантах и прекращая всякие монополии».

Вся деятельность столичного порта, с Биржей и Таможней, находилась под контролем Министерства финансов, во главе которого с 1822 года в течение более двадцати лет стоял Е. Ф. Канкрин — один из самых образованных и деятельных сановников в тогдашнем правительстве. В составе Министерства был специальный Департамент внешней торговли, помещавшийся в 1820-х годах на набережной Мойки, близ Синего моста, а позже — в здании Главного штаба. Департамент имел четыре отделения: торговых внешних сношений, таможенное, судное и счетное. В обязанности его входил сбор сведений о конъюнктуре на мировом рынке, выяснение потребности в русских товарах за границей и наблюдение за их транспортировкой и сбытом, а также за транспортировкой ввозимых в Россию товаров и их продажей, утверждение тарифов и уставов, борьба с контрабандой. Последней уделялось особое внимание.