Валетина Фролова - Ветры Босфора

- «Соперник»?!. Так «Соперник» же - ветошь? Помню, подписывал списание. Сами твердили: «Отходил. На дрова одни годен».

- На дрова и годен, - подтвердил Грейг. - Но Казарский пока держит его на плаву. И вот даже воюет.

Канкрин заволновался, заерзал:

- А я что говорю? Я всегда говорю: «Одна глюпая фарса - все эти списания!». Бриг ходит, бриг стреляет, бриг на дрова! Что будет, батушка, когда я умру? Россией печки топить будете! Вся Россия дымом уйдет!

Черт дери, а ведь и Канкрин прав! Не считать деньги никак нельзя!

Лицо крохотного генерал-адъютанта пошло пятнами. Он покрутил шеей. Ворот мундира под теплым шарфом жал глотку. Николай и Грейг расхохотались.

- Алексей Самуилович! - горячая страсть желания расплавила свинец в глазах Николая. - Баталия нужна громкая. Подвиг такого грому нужен, чтоб Европа охнула и оглохла. Они с нами - как с дурачками.

Уже за Анапу курур подсовывают. Ты помни, Алексей Самуилович, из Анапы не уйду. Ни за какие куруры не уйду. Видал, какие умники?

- Уж так! - мрачно подтвердил и Канкрин. - Кровь льет Россия, бифштексы ест Европа.

- Ваше величество, мы делаем все, чтобы выманить турецкий флот из проливов и сойтись с ним в море.

- Я в свой флот верю, - сказал Николай, - и надеюсь, Алексей Самуилович, что сойдешься ты борт к борту с капудан-пашой. Будут ли рядом союзники, не будут ли, а чтоб поступлено с неприятелем было по-русски!

Грейг стоял, выпрямившись.

- Не закрепимся здесь мы, - Николай ткнул пальцем в Анапу, - закрепятся англичане, спрятавшись за рыхлые спины турок.

И вдруг, опять без старания быть последовательным, наклонился над наградным листом:

- Так как, говоришь, фамилия лейтенанта? Казарский?

- Казарский, ваше величество.

- Сколько, говоришь, лет холостяку?

- Тридцать один год, ваше величество.

- Стоп!… Казарский… Казарский?…

Грейг знал, невероятная память - предмет гордости Николая. Верно, эта память уравнивала его с величайшими полководцами былых времен. Юлий Цезарь и Александр Македонский знали в лицо и по имени всех своих солдат, - до 30 тысяч человек. Никто из историков не дал себе труда подсчитать, сколько тысяч подданных помнил Петр I. Но помнил, верно, и поболее 30 тысяч. Помнил военных, помнил подрядчиков, работавших на военных. Хотя бы памятью Николай уж точно был в пращура.

- Казарский… Казарский…

Николай вернулся к первому столу.

- Как же ты говоришь, Алексей Самуилович, что «Соперник» стрелял по крепостным стенам, когда «Соперник» - судно транспортное? - поднял недоуменно бровь.

- Один единорог, ваше величество, поставлен на борт с началом военных действий. А вообще с начала века на борту «Соперника»…

- С начала века? - повысил голос царь.

- С начала века, - упрямо, с внутренним едким сарказмом

повторил Грейг, - на борту были только карронады [13]. Казарский их число увеличил.

- И что? Научил этот Казарский своих «амбалов», своих «бурла-ков» стрелять?

- С отменной меткостью стреляют транспортники.

Николай открыл папку с докладами Моллера.

Вот оно, письмо главного шкипера Севастополя капитана II ранга Артамонова о необходимости незамедлительности в решении судьбы ветхого брига «Соперник». Если нельзя выполнить высочайшее повеление о немедленном списании брига, то надобно приписать транспорт со всей командой к Дунайской флотилии. Плавание по реке не грозит такими трудностями и непредсказуемостями, как плавание по морю.

Вспомнил!

Купец Камелев под видом корабельного леса доставил тонкомер-ный лиственный лес. А шкипер Артамонов вопреки всем правилам готов был тот лес принять. Командование тогда докладывало, что злого умысла у Артамонова не было. Все шкиперу сошло с рук. Николай перечитал резолюцию: «Шкиперу Артамонову сделать строгий выговор за неисправное исполнение возложенного на него поручения. Велеть ему немедленно самому выехать на место заготовки лесов, и если в будущую операцию не доставит лесов тех размеров, которые надобны, то объявить вперед, что отдан будет под суд».

Шкипер, которому мешает офицер, славно воюющий, подозрителен.

Николай в присутствии Грейга подписал сразу два распоряжения:

- Лейтенанта - в капитан-лейтенанты. И - Владимира второй степени.

И второе. Резолюция Моллеру:

«Письмо шкипера меня не убеждает, ибо всем известно, что раз отданный под суд, может во многих злоупотреблениях замешан быть. Призвать сведущих людей и узнать у них истину».

Грейг был вполне доволен аудиенцией.

Вполне был доволен и граф Канкрин. Не приди он вовремя, эти молодые моты, Главные командиры морей и портов, всенеприменно бы выпросили ассигнования на какие-нибудь нофшества, их глюпым фан-тазиям конца нет. Умрет граф Канкрин - Россия дымом уйдет. Россией печки топить будут.

Казарский же пока не знал, что его имя было произнесено во время

высочайшей аудиенции.

Всех выдающихся русских адмиралов: Лазарева, Нахимова, Истомина, - Николай приметил еще в их лейтенантские годы. И, приметив, не спускал с них глаз.

Лейтенанту же пока было достаточно невзгод, сыпавшихся на него в Севастополе.

Шкипер Артамонов его в упор не видел.

Жаловаться на него было решительно не за что. Но лейтенант угадывал его тяжелую руку, занесенную над ним. Вдруг его призвал к себе командир отряда транспортных кораблей и сказал, что «Соперник» идет и последний поход к Анапе. Потом будет отписан к Дунайской флотилии. Лейтенант, если хочет, может подать «Рапорт» на зачисление в команду фрегата «Евстафий». Там есть вакансия.

Казарский десять лет отзвонил в лейтенантах и все под чьим-то началом. «Соперник» - его первый опыт командования кораблем. Если не шкиперу, то кому еще мог помешать «Соперник» в составе Черноморского флота?

Было обидно.

Из «ОБЩЕГО МОРСКОГО СПИСКА» [14]

(«Морской сборник».

Царствование Александра I Часть VII

Санкть- Петербург, 1893).

1811 г. Поступил на службу в Черноморский флот волонтером [15].

1813 г. Пожалован в гардемарины.

1814 г. Произведен в мичманы.

1816- 1819 гг. Командуя военными лодками в составе Дунайской флотилии, плавал между Измаилом и Килией.

1819г. Произведен в лейтенанты.

1822 г. На транспорте «Ингул» плавал между Севастополем и Глубокой Пристанью.

1823 и 1824 гг. На корабле «Император Франц» крейсировал в Черном море.

1826 г. Командуя бригом «Соперник», плавал у крымских берегов.

1827 г. Командуя тем же бригом, доставил из Одессы и Очакова мостовые понтоны к Килийским гирлам Дуная.

1828 г…

Турки упорствовали. Война продолжалась.

«Соперник» и три катера сопровождали караван «купцов». Шли из Одессы в Суджук-Кале. На «купцах», гражданских судах, зафрахтованных военным ведомством, порох и вооружение для Анапы, уже взятой, но вновь и вновь подвергающейся нападениям.