Пауль Карель - Выжженная Земля

Манштейн доложил Гитлеру ситуацию: оперативная группа «Холлидт» закрепилась на Миусе и отражает мощные атаки трех советских армий. Восточный фланг немецких групп армий «А» и «Юг» практически прикрыт, хотя кавалерийские части противника и находятся еще у северного фланга фронта.

Вклинение советского 4-го гвардейского механизированного корпуса в центре Миусского фронта смято стремительной контратакой 16-й мотопехотной дивизии и частей 23-й танковой дивизии. Советский корпус был окружен южнее Матвеева Кургана и почти полностью уничтожен; весь личный состав взят в плен. Оборонительная зенитная артиллерия на Миусе держится.

1-й танковой армии генерала фон Макензена, примыкающей к оперативной группе «Холлидт» слева, совместно с 40-м танковым корпусом генерала Хайнрици и 5-й моторизованной дивизией СС «Викинг» удалось отразить атаки частей советской 1-й гвардейской армии в нескольких точках и прикрыть их, однако значительная брешь остается между 1-й танковой армией и оперативной группой «Ланц» («Кемпф»). Самый мощный советский удар сейчас направлен в этот разрыв.

Впереди идет крупная танковая группа генерал-лейтенанта Попова, которая уже заняла Красноармейское и теперь стремится к Сталино и Мариуполю на Азовском море. К первому сражению Попов имел 145 танков Т-34, и еще 267 танков были подготовлены ему Юго-Западным фронтом — подготовлены для предполагаемого завершающего удара.

Такая ситуация сложилась к этому моменту. И как на нее реагировали?

Манштейн продолжил: армаде Попова противопоставлен Макензен с 40-м танковым корпусом генерала Хайнрици. Испытанными соединениями корпуса (7 и 11-й танковыми дивизиями, 5-й моторизованной дивизией СС «Викинг») и подразделениями 333-й пехотной дивизии, недавно переброшенной из Франции, Хайнрици даст решающий бой весеннего сражения на Южном фронте.

В этом месте, таким образом, была некоторая надежда — подкрепляемая танковым корпусом.

Но западнее оставалась только надежда — не подкрепляемая ничем. Советская 6-я армия неудержимо продвигалась к Днепру. Манштейн планировал задействовать там все свои наличные силы, прежде всего танковый корпус СС, вышедший из Харькова. Но Гитлер запротестовал. «Нет, — сказал он. — Зачем такое количество сил против надуманного противника?» Гитлер желал, чтобы сначала отбили Харьков. Харьков! Он никак не мог смириться с фактом, что Хауссер сдал этот город вопреки строгому приказу. В слепом упрямстве он запрещал Манштейну использовать танковый корпус СС во фланговой атаке против советской 6-й армии и требовал в первую очередь осуществить частную контратаку на Харьков, только после ее успешного завершения Манштейн может выступить против 6-й армии Харитонова.

Генерал-фельдмаршал ужаснулся. Предлагаемый Гитлером план был безрассудно опасен — план, основанный на соображениях престижа и недальновидности. Манштейн и не собирался выполнять требования фюрера. Он знал, что должно случиться в скором времени, и дипломатично уговорил Гитлера отложить принятие решения до следующего дня.

Двадцать четыре часа спустя Гитлер получил весьма веское подтверждение того, насколько прав был Манштейн и как неадекватно оценил ситуацию он сам. Прямо во время дневного совещания 18 февраля поступило донесение, что русские вошли в брешь на стыке между 1-й танковой армией и оперативной группой «Ланц» («Кемпф») и находятся в шестидесяти километрах от Днепра — лишь в ста километрах от Запорожья.

Гитлер подозрительно взглянул на полковника Буссе, начальника оперативного отдела группы армий «Юг». Не вводят ли его в заблуждение? «Я хочу знать об этом подробнее», — проворчал он.

И, будто он ждал реплики, Буссе быстро начал излагать детали. «Советская Двести шестьдесят седьмая стрелковая дивизия находится здесь, южнее Краснограда, — говорил он, показывая на карте. Затем его палец переместился к Павлограду:—Танковый батальон Тридцать пятой гвардейской стрелковой дивизии взял Павлоград. Итальянская дивизия, которая должна была оборонять город, бежала».

Гитлер смотрел на карту, стиснув зубы. Признавать свою неправоту было не в его характере. Но следующее донесение, доставленное офицером разведки майором Эйсманом, не оставило ему выбора. Третья дивизия танкового корпуса СС, дивизия «Мертвая голова», которую Гитлер приказал срочно перебросить на передовую для участия в штурме Харькова, выгрузилась в Киеве и застряла в грязи недалеко от Полтавы. Теперь Гитлер был вынужден уступить. Он дал Манштейну зеленый свет на осуществление операции на окружение советской 6-й армии и группы Попова.

Манштейн, излагая в общих чертах план, объясняя возможности и обосновывая свои решения, преподнес Гитлеру урок по-настоящему смелой стратегии, но в которой каждый риск рассчитан как альтернатива определенной серьезной проблеме.

Манштейн разъяснил, что он отведет все танковые дивизии (и он действительно имел в виду именно все) с испытывающего сильное давление противника Миусского участка фронта и бросит их против неприятеля на северо-западном крыле группы армий. Он сделает это, несмотря на то что у Миуса на пять корпусов Холлидта наседают шесть советских армий. Опасность прорыва противником этой слабой линии и захват района Донца с востока, безусловно, была значительной.

Но Манштейн ледяным тоном объяснил Гитлеру: «Другого пути нет. У нас нет выбора, мы вынуждены пойти на этот риск. Прорыв противника к Днепру — еще большее зло, и наша первостепенная задача предотвратить именно его. Это единственный способ переместить угрозу на восточный фланг».

Гитлер растерялся. Человек с якобы железными нервами запаниковал при трезвом рассуждении своего маршала. Он стенал, требовал сначала одного, потом другого, был готов превратить смелый план Манштейна в полумеру, характерную для его стратегии уже с памятного лета 1942 года.

Конец пагубному вмешательству Гитлера положил командир советской боевой группы. Это он спас Манштейна и Южный фронт немцев. А случилось следующее. 19 февраля передовой отрад советского 25-го танкового корпуса продвинулся из Павлограда к железнодорожному узлу Синельниково и таким образом перекрыл две единственные прямые линии, по которым могло осуществляться снабжение оперативной группы «Холлидт».

В результате этого рейда, что еще существеннее, русские оказались примерно в шестидесяти километрах от Запорожья. Между фюрером великого германского Рейха и передовыми частями советской 6-й армии не осталось ни одного значительного немецкого соединения. Подталкиваемый своей свитой, Гитлер на этом основании решил спешно покинуть все более негостеприимный штаб Манштейна. Когда его «Фокке-Вульф-200» взлетал с передового аэродрома Запорожья, сопровождаемый двумя истребителями «Мессершмидт-109», самые первые советские танки были уже в десяти километрах.