Б Пилат - Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное

Родители Иисуса лучше, чем кто-либо, знают, кого ищут, и до отставки Архелая путь Иисусу в Иерусалим заказан. Только после отставки Архелая в первый, а может быть, и единственный раз до начала проповедей Иисус посещает Иерусалим. А потом уже он, начав проповедовать, питает инстинктивное отвращение ко всему, что связано с Иродами. Он ни разу ни посещает Тивериаду, отстроенную Иродом Антипой, хотя там огромная синагога и благоприятные условия для проповедей; он избегает и Кесарию Филиппову. Стихи евангелистов можно интерпретировать двояко: «Пришед же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников своих…» (Мф. 16:13). «И пошел Иисус с учениками своими в селения Кесарии Филипповой» (Мф. 8:27). Он останавливается в деревеньках или селениях близ города, а сам город не посещает. Для наших рассуждений не так уж важна мотивация Иисуса. Может быть, он не хотел рисковать, возможно, питал инстинктивное неприятие того, что исходит от Иродов. Этому есть подтверждение. «Ирод (Антипа), увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо очень давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо. И предлагал Ему многие вопросы, но он ничего не отвечал ему» (Лк. 23:8–9).

Эта цепь логических рассуждений позволяет нам говорить не об эпизоде с избиением младенцев, а о системном антагонизме между Христом и наследниками Ирода. Самым жестоким из них был этнарх Архелай, и тогда становится вполне вероятным, что мальчик Иисус посетил Иерусалим впервые на Пасху в 6 либо 7 г. н. э., когда Иерусалим торжественно отмечал низложение Архелая. Было ему в это время около 13 лет. У этой версии существуют варианты. Маловероятно, но возможно, что Иисус родился в конце 6 г. до н. э. Родители его решились на путешествие в Иерусалим в начале 6 г., когда бесславное правление Архелая подходило к концу и его низложение уже витало в воздухе… Но психологически более достоверно, что Иисус впервые посетил Иерусалим после низложения этнарха.

На западной кромке долины Ал-Мирд расположен пологий холм, напоминающий конус, который венчает огромная крепость — Гиркания, или Гирканион. Крепость была построена жрецом, соединившим с религиозным званием религиозную власть, — Иохананом Гирканом, и получила его имя. Длительное время она служила прибежищем маккавейских царей, пока не была в 57 г. до н. э. разрушена Габинием — наместником провинции Сирии. Сделано это было в отместку Александру, сыну Аристовула, укрепившему ее против воли римских сюзеренов. Антигон, опекаемый парфянами, в пику Риму несколько подновил крепость в 40–31 гг. до н. э., а в 31 г. до н. э. она была захвачена Иродом, затем реконструировавшим ее с присущим ему талантом, блеском и расточительностью. Во всяком случае, она была полностью готова к 22 г. до н. э., когда Ирод демонстрировал ее своему другу Марку Агриппе. Впоследствии грозный иудейский царь превратил ее в тайную тюрьму, отправляя туда своих мнимых и действительных врагов, для которых крепость являлась весьма кратковременным пристанищем. Ирод был скор на руку. Подобно многим другим деспотам, правившим после него, Ирод издал приказ, запрещающий публичные и частные сборища, тем самым парализовывались всякие действия, направленные против власти. Наличие крепости-тюрьмы в какой-то мере служило напоминанием и ессеям.

Недалеко от Гиркании, в Кумране, на берегу Мертвого моря, находился монастырь. Монастырь этот пережил несколько пиков и падений в своей активной деятельности. Первое падение началось, вероятно, во времена Александра Я иная — жреца-правителя Иудеи и гонителя ессеев. Один из лидеров ессеев — Учитель праведности — был подвергнут им истязаниям в присутствии свидетелей, отказавшихся прийти ему на помощь. Мало того, часть из сторонников Учителя переметнулась к Александру, полностью поддержав его. С этой точки отсчета начинается хронология первого падения Кумранского монастыря, когда отступники ушли в небытие, а сторонники Учителя свято хранили память о нем, возможно, часть этих преданий так или иначе окрасили сказания евангелистов, описавших образ Христа. Во времена Ирода деятельность Кумранской общины еле-еле теплилась, однако после смерти Ирода дела ессеев быстро пошли в гору, и до того времени как крепость захватили вначале зелоты, а затем уже и римляне и окончательно ее разрушили в 68 г., голос ессеев был слышен и почитаем в народе.

Возможно, сразу же после смерти Архелая Иоанн Креститель ушел к ессеям. Было их в ту пору несколько сотен человек. Движение их только начало возрождаться после страшного землетрясения. В пору расцвета, примерно через 50 лет, их было уже около 4 тысяч.

Мальчику было вряд ли более 14 лет. Суровая праведность общины пришлась ему по сердцу, заставляла думать и приучала к аскетизму. Мертвое море даже в наши дни не лучшее место для существования. Там нет осознанной человеческой деятельности, там безжизненная гладь соленого моря, характерный запах, каменистые берега, точно такие же, как и гряда около Кумранской общины.

Учение ессеев, когда справедливость ставится во главу утла, а Учитель праведности — предмет поклонения, симптоматично для ищущих идеала. Впрочем, справедливость — слишком общее понятие, и не будучи ограждено сводом этических норм это определение мало что значит. Ессеи так и не успели в полной мере осознать, оградить и узаконить свою философию. Падение Иудеи, а с ней и этой нарождающейся философской школы — тому причиной.

Три ключевых момента было заложено в их мировоззрении: первобытный коммунизм — общность имущества между членами общины, отказ от жертвоприношений и, как следствие, поиск альтернативных способов очищения и отказ от женщин и рабов. Женщины, как считали ессеи, ведут к несправедливости, рабы — к недоразумениям. То немногое, что мы знаем о Крестителе, полностью подтверждает его воспитание у ессеев, его мироощущение. Дипломатия была чужда ему, хотя возможно, что даже незначительное ее проявление помогло бы ему избежать того страшного и закономерного финала, к которому совершенно непонятными тропами стремились бывший ессей и царственная внучка Ирода.

Другая сторона проблемы — доктрина ессеев в отношении женщин. У Крестителя не было никакого опыта в общении с прекрасным полом. И его магическая привлекательность для женщин была ему малопонятна. С другой стороны, он не только не знал приемов галантного обхождения, он воспринимал женщин как проблему, решения которой не знал.

Он был любопытен, но какое любопытство в пустыне у аспида, лениво греющегося на солнце! Фламинго, парящие в небе подобно шалям из розового шелка, — вот немногие его спутники. И юноша жадно впитывал знания и слова древних, он систематизировал их, как умел, и первая строфа, легшая в основу его понимания сути вещей, была такой: «Начало всякого дела — размышление, а прежде всякого действия — совет» (Серах а-Яхад. 37:20).