Джон Робертс - Мировая история

Собственная деловая карьера Гутенберга к тому времени окончилась неудачей; но нечто пророческое нового века торговли появляется в факте того, что капитал его предприятия не смогли оценить по достоинству. Накопление оборудования представлялось дорогим делом, и коллега, ссудивший ему деньги, привлек его к суду за накопившиеся долги. Вердикт приняли не в пользу Гутенберга, лишившегося печатного пресса, поэтому Библия, вышедшая из-под этого пресса, ему не принадлежала. (К счастью, дело на этом не закончилось; архиепископ Майнца в знак признания великого дела Гутенберга пожаловал ему дворянский титул.) Зато он совершил переворот в своем новом деле. К 1500 году, по имеющимся подсчетам, вышло около 35 тысяч отдельных изданий книг – их называли incunabula . Это могло означать тираж от 15 до 20 миллионов копий; к тому времени тираж всех рукописных книг в мире мог быть гораздо меньше. В следующем столетии насчитывалось 150–200 тысяч отдельных выпусков печатных изданий, а тираж этих книг мог быть в 10 раз больше. Такое количественное изменение сливается с изменением качественным; культура, возникшая с приходом полиграфии с рассыпным шрифтом, настолько же отличалась от любой предыдущей культуры, как она отличалась от культуры, носители которой воспринимают как само собой разумеющееся дело радио и телевидение. Тогда современная эпоха была эпохой печати.

Забавно, но неудивительно, что первой печатной европейской книгой должна была стать Библия, то есть священный текст, лежащий в основе средневековой цивилизации. С помощью печатного станка ее содержание должно было распространиться как никогда прежде широко и с непредсказуемыми последствиями. В 1450 году редкий приходский священник владел собственной Библией или мог ее у кого-нибудь позаимствовать. Сто лет спустя иметь ее должен был каждый священник, а в 1650 году единицы из них не располагали своим собственным томом. Первые печатные Библии представляли собой тексты латинской Вульгаты, но в скором времени появились версии на народном наречии. Библию на немецком языке напечатали в 1466 году; в переводе на каталонский, чешский, итальянский и французский языки она появилась ближе к концу XV века, а вот англичанам пришлось ждать Нового Завета, напечатанного на их языке, до 1526 года. В распространение священных текстов, из которых Библия была только лишь самым важным, набожные миряне и церковники в равной степени жертвовали средства на протяжении 50 или 60 лет; печатные станки устанавливали даже в монастырских домах. Между тем все большими тиражами печатались книги по грамматике, истории и, прежде всего, труды классических авторов (отредактированные гуманистами). Еще одним нововведением из Италии стал более простой, более ясный шрифт, смоделированный с рукописей флорентийских ученых, которые повторили плотное письмо Каролингов.

Процесс пошел безостановочно. Последствия выразились в господстве европейского сознания через печатную среду. В 1501 году папа римский выступил перед епископами с весьма провидческим намеком на то, что ключом к сохранению чистоты веры должен стать контроль над печатным делом. Но большая угроза повисла не только над одной религиозной догмой, какой важной она им ни представлялась бы. Началось изменение самой природы печатной книги. Когда-то редкое произведение искусства, таинственное знание которого было доступно только избранным, книга превратилась в некий инструмент и предмет материальной культуры многих.

Печати предстояло проложить новые каналы связи для правительств, сформировать новую среду для творчества художников (распространение иллюстрированного и архитектурного стиля в XVI веке шло намного быстрее и шире, чем когда-либо прежде, из-за растущей доступности гравированной матрицы печати), а также дать новый стимул распространению технических приемов. Печатью стимулировалось массовое стремление к освоению грамоты, и тем самым набирало популярность образование. Ни одно другое изменение не обозначало так ясно окончание одной эпохи и наступление другой.

Что все это означало для определения роли Европы в предстоящую эпоху всемирной истории, сказать точно очень трудно. К 1500 году совершенно определенно можно было поверить тем немногим европейцам, кому пришло в голову подумать обо всем этом вообще. Корни их цивилизации уходят в религию, отцы которой учили их тому, что они представляют собой народ, блуждающий во времени, их видение будущего позволяло с большей легкостью понять былые опасности и осознавать общую задачу, а также смотреть на них без особого страха. Следовательно, в Европе возникла первая цивилизация, народ которой представлял себе время не как бесконечное (хотя, возможно, цикличное) напряжение, а как непрерывное изменение в определенном направлении, как некий прогресс. Избранный народ Библии, в конце-то концов, куда-то шел; евреи представлены в вечной книге не простыми людьми, с которыми случились необъяснимые происшествия, которые им пришлось терпеливо вынести. От примитивного примирения с изменениями в скором времени возникло желание жить в услових постоянных перемен, что стало характерной особенностью современного человека. Придание мирского характера этим идеям и удаление их от источника происхождения могли сыграть очень важную роль; по мере развития науки тут же появился соответствующий пример.

Еще в одном смысле христианское наследие тоже сыграло определяющую роль в судьбе европейцев после падения Византии, когда те поверили в то, что они одни владеют им (или в действительности одни, поскольку видели мало смысла среди обычного народа славян, несторианцев или носителей коптского христианства). Даже когда пришлось сойтись с османами в 1500 году, Европа оставила позади ощущение о Средневековье как просто о разрозненных остатках Античности. Европейцы обратили взоры на новые горизонты и новые миры. Тем самым европейцы позднего Средневековья освоили бесконечность в большей степени, чем могли на то рассчитывать. Все-таки подобные свершения требовали времени для своего достижения; в 1500 году было мало свидетельств того, что им принадлежит будущее. По тем контактам, которые они осуществляли с другими народами, превосходства их выбора совсем не просматривалось. Португальцы в Западной Африке могли манипулировать коренными народами по своему собственному разумению, отбирая у них золотую пыль и рабов, но в Персии или Индии они встретили великие империи, зрелище которых часто ослепляло их.

В полутьме зари современности лучшим ключом к познанию сути первой цивилизации Европы остается вес религии. Религия в значительной степени обеспечивала стабильность культуры, постепенно подвергавшейся коренному изменению. Но за исключением кратчайшего срока процессы перемен для большинства европейцев XV века остались незамеченными. Для всех людей главным определителем хода их жизни служила все еще медленная, но постоянно повторяющаяся смена времен года, ритм которой определял порядок работы и отдыха, нищеты и процветания, распорядка жизни дома, в цеху и учебы. Английские судьи и университетские учителя до сих пор работают весь год, изначально разделенный по потребности участия в сборе урожая.