Джон Робертс - Мировая история

Первыми за эти возможности ухватились искатели приключений Испании и Португалии, в XVI веке ставшие единственными великими колониальными державами. Они давно миновали зенит своей славы к 1763 году, когда заключили Парижский мирный договор и тем самым покончили с Семилетней войной. Данное соглашение служит удобным ориентиром для отсчета истории Нового мирового порядка, который пришел на смену мировому порядку, диктовавшемуся властями Испании и Португалии. С этого момента начинается господство Великобритании в ее соперничестве с Францией на заморских территориях, что отняло у британских правителей без малого три четверти столетия. Поединок закончился ничем, и французы все еще могли надеяться на возвращение утраченных позиций. Великобритании тем не менее в будущем предназначалась роль великой имперской державы. Эти две нации затмили голландцев, которые построили свою империю, как и они сами, в XVII веке, то есть в период заката Португальской и Испанской держав. Но Испания, Португалия и Республика Соединенных провинций все еще владели крупными колониальными территориями и оставили стойкие отметины на карте мира.

Эти пять наций к XVIII веку отличались своей историей заокеанских приобретений одновременно от материковых государств Центральной Европы и стран Средиземноморья, игравших главную роль в древние века. С появлением у них особых колониальных и внешнеторговых интересов перед дипломатами этих держав открылись новые причины и места, по поводу которых пришлось вести споры. Власти практически всех остальных государств запоздали с осознанием того, насколько важными могут оказаться вопросы за пределами Европы, причем иногда их могло возникать по пять одновременно. Испанцы сражались достаточно ожесточенно (сначала на стороне Габсбургов в Италии, затем против османов и в конце ради европейского превосходства в Тридцатилетней войне), чтобы по ходу дела потратить впустую сокровища индейцев. В их затянувшемся поединке с британцами французы легче и чаще своих соперников отвлекались и направляли свои ресурсы в континентальные нужды.

В самом начале ощущение того, что внеевропейские проблемы заведомо переплетались с европейскими интересами в дипломатии, узнавалось с трудом. С тех пор как испанцы и португальцы к собственному удовлетворению обозначили свои интересы, правителям остальных европейских стран беспокоиться было практически не о чем. Судьба поселения французских гугенотов во Флориде или пренебрежение беспредметными притязаниями испанцев, подразумевавшихся вояжами в Роанок, европейским дипломатам едва ли доставляли головную боль, тем более не определяли тематику их переговоров. Такая ситуация стала меняться, когда английские пираты и авантюристы, поощряемые Елизаветой I, начали причинять ощутимый ущерб испанским флотам и колониям. К ним скоро присоединились голландцы, и с этого времени приобрела очертания одна из важных тем дипломатии следующего века; один французский министр при Людовике XIV описал все дело так: «Причиной нескончаемого боя между странами Европы в военное и мирное время служит торговля». Настолько все поменялось за последние 200 лет.

Правителей конечно же постоянно беспокоило их благосостояние и возможности его наращивания. Венецианцы издавна ограждали свою коммерцию от возможных опасностей дипломатическими средствами, а англичане часто выписывали охранную грамоту для своего экспорта ткани во Фландрию, предусматривавшуюся заключенными соглашениями. Все безоговорочно признавали тот факт, что крутятся огромные прибыли, а выгоду из их обращения можно извлечь только за счет других. Но пройдет еще много времени, прежде чем представители европейской дипломатии возьмут в расчет погоню за богатствами вне пределов Европы. Предпринималась даже попытка обособления таких вопросов; в 1559 году французы и испанцы договорились о том, что то, что их капитаны сделали друг другу «за пределами известной линии» (обозначавшей в то время акваторию к западу от Азорских островов и к югу от тропика Рака), не следует считать поводом для враждебности между двумя государствами в Европе.

Переход к новой совокупности дипломатических допущений, если можно так выразиться, начался в ходе конфликтов с Испанской империей по поводу торговли. Тогдашними воззрениями предусматривалось как само собой разумеющееся, что в колониальных отношениях интересы державы-метрополии всегда считались главными. А поскольку те интересы лежали в плоскости экономической, подразумевалось, что заселенные колонии должны были через освоение своих минерально-сырьевых и природных ресурсов давать чистую выгоду своей метрополии, а также, если существовала возможность, обеспечивать ее доминирование в определенных районах международного судоходства. К 1600 году стало понятно, что все претензии придется урегулировать морской силой, и после разгрома Армады испанская морская мощь больше не внушала былого почтения.

По большому счету перед Филиппом во весь рост встала дилемма: рассредоточить свои усилия и интересы между Европой, где участники междоусобицы Валуа и Елизаветы, нидерландской революции и контрреформации единодушно претендовали на его ресурсы, и Индией, где покоя для себя можно было добиться только морской мощью и организацией полноценных испанских поставок необходимых колонистам товаров. Он остановил свой выбор на попытке сохранить империю, но при этом предусматривалось ее использование для оплаты европейской политики. Тем самым он не смог по достоинству оценить сложности управления настолько огромной империей с помощью бюрократии и средств сообщения XVI века. Однако путем неуклюжей и запутанной системы регулярных рейсов судов в сопровождении конвоев, сосредоточения колониальной торговли в нескольких сертифицированных портах и патрулирования их силами эскадр береговой охраны испанцы пытались сохранить для себя богатства Индии.

Как раз голландцы первыми дали понять, что готовы побороться за долю от таких богатств, и поэтому первыми заставили дипломатов обратить внимание и умения на регулирование отношений за пределами Европы. Для голландцев верховенство в торговле потеснило любые другие соображения. Их намерения прояснились с началом XVII века в Ост-Индии, Карибском бассейне и Бразилии, где они применили мощные эскадры для прорыва испанско-португальской обороны, прикрывавшей главного производителя сахара в мире. Этот производитель стал причиной их единственного серьезного провала, так как в 1654 году португальцев смогли выселить голландские гарнизоны и восстановить свой контроль, не вызвав последующих осложнений.