Джон Робертс - Мировая история

Царским указом смердам даровалась личная свобода, а крепостной труд отменялся. К тому же всем крестьянам полагался участок земли. Но за землю требовалось внести выкуп, направлявшийся на погашение убытков, причитавшихся с землевладельцев. Ради обеспечения положенных указом царя выплат и предотвращения опасностей, исходящих от внезапного внедрения свободного рынка труда, крестьян оставляли в значительной степени субъектами власти их деревенских общин, которым делегировалась обязанность по распределению земли между семьями общины.

Пройдет совсем немного времени, и пойдут сообщения о больших недочетах такого рода расчета с помещиками. Но все равно будет еще что сказать о земельной реформе в России, и ретроспективно ее назовут крупным достижением. В ближайшие несколько лет в США должны будут предоставить свободу своим черным рабам. Рабов в Америке насчитывалось гораздо меньше, чем крепостных крестьян в России, и переселили их на территорию страны с богатыми экономическими возможностями. Однако эффект от выбрасывания массы народа на рынок труда, функционировавший в строгом соответствии с теорией экономического либерализма свободной конкуренции, состоял в резком усугублении проблемы, остававшейся неразрешенной в США 100 лет спустя. В России такую важнейшую меру прикладной социологии во всей ее зарегистрированной истории до наших дней выполнили без сопоставимых сдвигов, и в результате открылся путь к модернизации одной из мощнейших держав на планете. Так совершился первый непременный шаг перед открытием для крестьянина возможности выглянуть за пределы своего поместья и присмотреться к устройству на промышленном предприятии.

С освобождением от зависимости открылась эпоха реформ; за отменой крепостного права последовали новые меры правительства, к 1870 году предоставившего России представительную систему местного самоуправления и преобразованную судебную власть. Когда в 1871 году русские воспользовались удобным шансом Франко-прусской войны, чтобы отменить кое-какие ограничения на свободу их действий в Черном море, наложенные договором 1856 года, Европе поступило символическое предупреждение в том, что они наделали. Покончив со своей величайшей проблемой и приступив к модернизации государственных атрибутов, власти России объявляли своим соседям о намерении самостоятельно заниматься своими насущными делами. Возобновление предельно последовательной, рассчитанной на перспективу политики экспансии в современной истории России оставалось всего лишь вопросом времени.

К концу XIX века в сфере европейской цивилизации образовалось некое внешне вполне различимое квазиобъединение Соединенного Королевства Великобритании, историческая судьба которого определилась событиями на Европейском континенте. В состав его англосаксонского мира включались разраставшиеся британские общины в Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африке (первые и последние к тому же содержали прочие важные национальные элементы), а стержнем этого мира служили две великие атлантические нации, одна из которых числилась в Европе величайшей мировой державой XIX века, а вторая – величайшей в мире державой века следующего. Настолько много народу в Британии и США считало выгодным для себя указывать на свое отличие друг от друга, что вполне легко можно упустить из виду, насколько много общего молодое Соединенное Королевство и Соединенные Штаты Америки имели на протяжении практически всего XIX столетия. Притом что Соединенное Королевство считалось монархией, а Соединенные Штаты Америки числились республикой, народы обеих этих стран избежали увлечения сначала абсолютистскими и затем революционными течениями континентальной Европы. Конечно же политика англосаксов в XIX столетии изменилась практически так же радикально, как политика властей остальных стран. Но при этом политика англосаксов менялась под воздействием совсем иных политических сил, чем действовали на континентальные государства, и совсем иным образом.

Сходство возникло потому, что при всех различиях общего у двух этих стран имелось больше, чем обычно признавали их народы. Одним из аспектов их занимательных отношений следует назвать то, что американцы все еще могли без тени смущения называть Англию своей родиной. Главным в Соединенных Штатах на протяжении долгого времени считалось наследие английской культуры и языка; переселение из остальных европейских стран приобрело подавляющий масштаб только лишь во второй половине XIX века. Притом что к середине того века многие американцы – возможно, их большинство – уже приобрели примесь крови прочих европейских наций, тон в американском обществе давно установили представители британской породы европейцев. Вплоть до 1837 года у всех американских президентов фамилия звучала на английский, шотландский или ирландский манер (следующий носитель такой фамилии появится в 1901 году, и до настоящего момента таких фамилий можно назвать всего лишь пять).

Возникшие после отмены колониальных отношений проблемы вызывали иногда сильные эмоции (сохранявшиеся на протяжении длительного периода истории) и всегда сложные чувства в отношениях между США и Соединенным Королевством. Но чувствами эти отношения далеко не ограничивались. Двусторонние отношения покрылись густыми порослями экономических завязок. Далеко не истощившаяся (как все боялись) после провозглашения независимости США коммерция между этими двумя странами стала укрепляться снова и снова. Английские капиталисты сочли США привлекательным местом для вложения своих капиталов даже после повторных и неудачных экспериментов с облигациями обанкротившихся штатов. Британские деньги мешками вкладывали в американские железные дороги, банковское обслуживание и страхование. Между тем правящие верхушки этих двух стран испытывали по отношению друг к другу одновременно восхищение и отвращение. Кое-кто из англичан отпускал едкие замечания по поводу грубости и неотесанности стиля американской жизни, зато остальные восхищались этой жизнью, пронизанной практически животной энергией, верой в будущее и свои возможности; американцам же доставляло известную трудность, когда речь шла о примирении с монархией и наследственными титулами, но они при этом стремились познать захватывающие тайны английской культуры и общества.

Более поразительным моментом, чем огромные различия между Соединенным Королевством и Соединенными Штатами, считалось то общее, что виделось с точки зрения населения континентальной Европы. Прежде всего, в обоих этих государствах находились возможности для сочетания либеральной и демократической политики с захватывающими достижениями в сфере обогащения государства и укрепления власти. Все это у них получалось при совершенно разных обстоятельствах, но по крайней мере один фактор был общим: обособленность. Великобританию от Европы отделяет Канал, а Соединенные Штаты целый Атлантический океан. Сложившейся физической отдаленностью США долгое время маскировалась от европейцев потенциальная сила молодой республики и огромные возможности, ждущие ее на западе, освоение которых должно стать величайшим достижением американского национализма. При заключении мирного договора в 1783 году британцы предохранили пограничные интересы американцев таким способом, чтобы обеспечить период мощной экспансии Соединенных Штатов; загадкой оставалось только, насколько далеко зайдут американцы и какие еще державы присоединятся к процессу. Следует обратить внимание любезного читателя на большое невежество американцев в области географии. Никто из них не знал наверняка, что ждет их на западной половине континента. На освоение американцами обширных территорий к востоку от горных кряжей потребуется не одно десятилетие экспансии. К 1800 году Соединенные Штаты Америки казались ее гражданам по большому счету заселенным районом атлантического побережья и долины Огайо.