Джон Робертс - Мировая история

Еще одной вехой в истории принадлежавших когда-то Османам земель считается открытие в 1869 году Суэцкого канала. Из-за него по большому счету (надо признать – косвенно), а не по какой-то еще конкретной причине Египет обрекли на вторжение иноземцев. Все-таки не этот канал послужил непосредственным поводом для начала в XIX веке вмешательства европейцев в управление данной страной. Все приключилось по вине Исмаила (первого правителя Египта, получившего от султана звание хедива, или вице-султана, дарованное ему в знак признания его весомой фактической самостоятельности). Получивший образование во Франции Исмаил симпатизировал французам и актуальным идеям. В свое время он много путешествовал по Европе. В историю он вошел как человек весьма экстравагантный. Когда в 1863 году его назначили правителем, цена хлопка, числившегося главным предметом вывоза из Египта за рубеж, взлетела из-за американской гражданской войны. Поэтому финансовые перспективы Исмаила выглядели вполне благоприятными. К несчастью, распоряжение финансами с его стороны оказалось далеким от общепринятых приемов. Итог ярко проявился в увеличении египетского государственного долга: 7 миллионов фунтов стерлингов при вступлении Исмаила в должность и без малого 100 миллионов фунтов стерлингов всего лишь 30 лет спустя. Обслуживание такого долга обходилось ежегодно в 5 миллионов фунтов стерлингов. Причем в ту эпоху такие суммы означали огромное состояние.

В 1876 году египетское правительство обанкротилось и прекратило платить по долгам, что послужило поводом прислать в эту страну иноземных управляющих делами. Из Британии и Франции прислали по одному надзирателю затем, чтобы Египтом правил сын Исмаила, перед которым стояла приоритетная задача по привлечению поступлений и погашению накопившегося долга. Националисты не заставили себя ждать и тут же обвинили этих внешних управляющих в изобретении огромного гнета, свалившегося из-за них на беднейших египтян, вынужденных теперь расплачиваться за свое правительство, обязанное обслуживать государственную задолженность, а также в введении карательных экономических мер, таких как сокращение оплаты услуг государственных служащих. Европейские чиновники, исполнявшие свои обязанности от имени хедива, в глазах националистов представлялись агентами иноземного империализма. Нарастало негодование привилегированным правовым статусом многочисленных иностранцев в Египте и их особых судебных коллегий.

На недовольство народа националисты ответили заговорами и, в конечном счете, революцией. Наряду с последовательными противниками европеизации (названными на Западе ксенофобами) в Египте хватало активистов, выступавших за реформирование ислама, единство исламского мира и панисламского движения, приспособленного к условиям современной жизни. Кого-то из египетских националистов на борьбу с режимом толкало засилье турок в окружении хедива. Но роль такого деления на категории значительно ослабла после провала революции из-за британского вмешательства в 1882 году. Финансовых соображений за тогдашним вмешательством не просматривалось. На него пришлось пойти исключительно потому, что британские политики даже при либеральном премьер-министре, одобрявшем национализм во всех остальных уголках Османской империи, не могли допустить ни малейшей опасности со стороны враждебного правительства в Каире, способного угрожать беспрепятственному перемещению товаров по Суэцкому каналу между Европой и Индией. В то время это представлялось немыслимым, но британские солдаты в конечном счете все-таки покинули Египет в 1956 году, а держали их там в силу соображений стратегического порядка.

Итак, после 1882 года самая лютая ненависть египетских националистов предназначалась британцам. Британцы обещали уйти из Египта, как только в этой стране появится надежное правительство, а пока не могли оставить ее на произвол судьбы, не видя достойных кандидатур министров. Тем временем британским официальным распорядителям приходилось брать на себя все больше функций правительства Египта. И плоды их деятельности выглядели отнюдь не прискорбными; участники внешнего управления Египтом погасили долг и занялись обводнением пустыни, позволившим накормить растущее народонаселение (удвоившееся между 1880 и 1914 годами, достигнув без малого 12 миллионов человек). Британцы настроили египтян против себя тем, что не пускали представителей коренного населения к государственной службе ради экономии средств, что вводили высокие ставки по налогам и что просто были иностранцами. С 1900 года в Египте начинается нарастание массовых волнений и насилия. Британцы и министры марионеточного египетского правительства продолжали придерживаться своей политики вопреки всем волнениям в народе, по пути занимаясь поиском выхода из тупика через реформу. Сначала опробовали реформу административную и в 1913 году внедрили новую конституцию, которой предусматривались расширенные с точки зрения представительства выборы в Законодательное собрание с большими полномочиями. К сожалению, депутаты этого собрания заседали на протяжении считаных месяцев, а потом объявили перерыв из-за новой войны. Египетское правительство принудили к войне с Турцией, хедива, на которого пало подозрение в подготовке заговора против Британии, сместили, а в конце года британцы объявили о своем протекторате над Египтом. Хедив теперь присвоил себе титул султана.

К тому времени османское правительство уступило Триполитанию итальянцам, которые вторглись на ее территорию в 1911 году. При этом свою роль сыграло преобразование национализма, на этот раз случившееся в самой Турции. В 1907 году в этой стране началось победоносное восстание, организованное активистами движения младотурок, отличавшегося сложной судьбой, зато ясной целью. Один младотурок сформулировал ее таким образом: «Мы следуем путем, проложенным народами Европы… даже в нашем отказе от иноземного вмешательства». Первой частью этой фразы обозначалось их желание покончить с тираническим правлением султана Абдула Хамида и восстановить действие либеральной конституции, дарованной народу в 1876 году, но впоследствии отмененной. Но они хотели всего этого не как такового, а потому, что рассчитывали за счет его на восстановление и преобразование империи, на появление перспективы модернизации и прекращения процесса распада. Одновременно такую программу и подрывные методы младотурки во многом позаимствовали у революционеров Европы; для прикрытия, например, они использовали масонские ложи и создавали тайные общества, напоминавшие те, что расплодились в среде европейских либералов в дни существования Священного союза. Но их крайне раздражала активизация вмешательства в османские внутренние дела со стороны европейцев, особенно заметное в распоряжении финансами, так как (вспомним Египет) ассигнованием процента по ссуде на внутреннее развитие страны всегда предусматривалась утрата государственной самостоятельности. Младотурки считали, что европейцы принудили османское правительство к затянувшемуся, унизительному отступлению из долины Дуная и с Балкан.