Джон Робертс - Мировая история

Любопытные параллели существовали в 1914 году между империями Османов и Габсбургов. Представители обеих династий желали войны и видели в ней некоторое решение своих проблем. Причем обе обречены были пострадать от нее, потому что слишком много народов внутри и снаружи их границ видели в этой войне возможность поживиться за их счет. В итоге обеим империям предстояло погибнуть в ее огне. Даже в самом начале войны историческому противнику Турции в лице России обещалась большая выгода, так как с вступлением Анкары в войну испарялась последняя надежда на сопротивление британцев и французов учреждению власти русского царя в Константинополе. Французы в свой черед пытались, образно говоря, словить рыбку, чтобы поджарить ее на сковороде Ближнего Востока. Притом что их раздражение по поводу британского присутствия в Египте несколько спало после заключения многостороннего соглашения и развязывания рук властей Франции для проведения своей политики в Марокко, не следует забывать о традиционной особой французской роли в судьбе Леванта. Вызывание духов святого Людовика и крестоносцев, чем баловались некоторые энтузиасты, нельзя было воспринимать серьезно, но нельзя спорить и с тем, что французские правительства на протяжении сотен лет пытались оказывать особое покровительство католицизму в Османской империи, прежде всего в Сирии, куда Наполеон III в 1860-х годах посылал французскую армию. Там к тому же существовало культурное господство галлов, проявлявшееся в широком использовании французского языка среди образованных обитателей Леванта, и в него вложен мощный французский капитал. И с этими факторами следует серьезно считаться.

Как бы то ни было, но в 1914 году главными военными противниками Турции за пределами Европы должны были бы выступать Россия на Кавказе и Великобритании в зоне Суэцкого канала. Оборона данного канала считалась фундаментом британской стратегической оценки его зоны, но прошло совсем немного времени, и все убедились в том, что никакой большой опасности ей не угрожает. Затем произошли события, обнаружившие новые факторы, которые в конечном счете послужили кардинальному изменению ситуации на Ближнем Востоке. В конце 1914 года подразделения британско-индийской армии высадились в районе Басры с целью предохранять отгрузку нефти из Персии. Так начиналось переплетение нефти с европейской политикой в исторической судьбе данного района планеты, хотя в полной мере оно проявилось намного позже того, как Османская империя прекратила свое существование. С другой стороны, предложение, сделанное британским губернатором Египта шарифу Хусейну в октябре 1914 года, очень скоро принесло свои плоды. Тогда-то как раз была предпринята первая попытка использовать оружие арабского национализма в политических целях.

Соблазн, заключавшийся в нанесении удара союзнику Германии, все больше возрастал из-за того, что сражения на территории Европы оставались кровопролитными, но решающего перевеса ни за одной из сторон не наблюдалось. Попытка форсирования пролива Дарданеллы в ходе совместной операции военно-морских сил и сухопутных войск 1915 года в надежде на взятие Константинополя провалилась. К тому времени в Европе созрели силы, готовые в один прекрасный день развязать там гражданскую войну. Но помощь арабским союзникам можно было предоставлять только до известного предела. Условия сотрудничества с Хусейном не удавалось согласовать до начала 1916 года. Он потребовал предоставления независимости всем арабским землям, расположенным южнее 37-й широты, пролегавшей приблизительно в 130 километрах к северу от линии между Алеппо и Мосулом, а также включавшим фактически всю территорию Османской империи без учета Турции и Курдистана. Требования выглядели слишком серьезными, чтобы англичане согласились на них с наскока. Требовалось согласование их еще и с французами, обладавшими особыми интересами в Сирии. После заключения соглашения британцами и французами по поводу сфер влияния в расчлененной Османской империи оставалось еще много нерешенных вопросов, определяющих ее будущее, в том числе статус Ирака. Вместе с тем политическая программа арабских националистов выглядела обретающей плоть.

Будущее такого рода предприятий в скором времени подверглось сомнению. Арабский мятеж начался в июне 1916 года с нападения на турецкий гарнизон Медины. Само это массовое выступление свелось всего лишь к отвлечению внимания от основных театров войны, зато оно удалось и обросло всевозможными легендами. Чуть позже британцы чувствовали, что к арабам следует относиться с большей серьезностью; Хусейна признали королем Хиджаза. Их собственные войска в 1917 году вторглись на территорию Палестины и взяли Иерусалим. В 1918 году они должны были вместе с арабами войти в Дамаск. Перед этим, однако, произошло новое усложнение ситуации из-за еще двух событий. Одним из них следует назвать вступление в войну американцев; в заявлении о своих военных целях президент США В. Вильсон высказался о своем намерении обеспечить «абсолютную без вмешательства извне возможность развития» для терпящих гнет турок народов Османской империи. Вторым событием стало опубликование в Советском Союзе тайной переписки по дипломатической линии свергнутого русского царя; она касалась англо-французских предложений по назначению сфер влияния на Ближнем Востоке. Предложенным соглашением предусматривалось назначение внешнего управления Палестиной под эгидой некоего международного учреждения. Очередной раздражитель добавился после объявления о том, что британские политики поддерживают идею учреждения в Палестине национальной родины для еврейского народа. Величайшим достижением сионистов к тому времени можно считать Декларацию А. Бальфура. Сионистские победы никак не противоречили тому, что европейцы обещали арабам, и президент США Вильсон славно потрудился на общем поприще, предложив критерии для защиты интересов палестинцев, не относящихся к евреям. Однако практически немыслимо было ожидать, что все дело пойдет без срывов, особенно когда в 1918 году британцы и французы продолжили выражение своей доброжелательности к агрессивным устремлениям арабов. После поражения турок виды на перспективу выглядели предельно запутанными.

В тот момент власти Великобритании признали Хусейна королем всех арабских народов, но такое признание помогло совсем не сильно. Карту современного арабского мира предстояло составить не арабским националистам, а британцам и французам за ширмой Лиги Наций. На протяжении бестолкового десятилетия британцам и французам пришлось возиться с арабами, которых они сами заманили на сцену мировой политики, в то время как арабские предводители еще как следует не разобрались между собой. Мираж исламского единства развеялся в очередной раз, но, к счастью, то же самое произошло с русской угрозой (пусть даже совсем ненадолго), и только две великие державы продолжали заниматься Ближним Востоком. Их правители ни на грош не верили друг другу, но их дипломаты могли договориться на какое-то время на взаимовыгодной основе: если британцы собираются гнуть свою линию в Ираке, французы получают право на то же самое в Сирии. Узаконить такую сделку поручалось чиновникам Лиги Наций, выдавшим ее участникам мандаты на распоряжение арабскими землями. Палестина, Иордания и Ирак отошли британцам, а Сирия – французам, с самого начала чинившим полный произвол, так как пришлось утверждать свое право на власть силой оружия после того, как Национальный конгресс Сирии потребовал независимости, как вариант британского или американского мандата. Французы отстранили от власти короля, то есть избранного арабами сына Хусейна, и после этого им пришлось иметь дело с участниками полномасштабного народного восстания.