Джон Робертс - Мировая история

Индустриализация субконтинента, пусть даже принесшая большие достижения в XX веке (особенно во Второй мировой войне), угрозу голода не ликвидировала. Она не могла обеспечить работой и заработками всех желающих при тех темпах увеличения народонаселения. Хотя львиная доля тогдашней промышленности принадлежала новой Индии, ее проблемы в этом отношении выглядели более серьезными, чем у Пакистана. За пределами ее перенаселенных городов подавляющее большинство индийцев принадлежало к безземельным крестьянам, обитавшим в деревнях, где при всех эгалитарных устремлениях некоторых руководителей новой республики неравенство осталось таким же вопиющим, как прежде. Землевладельцы, предоставлявшие средства правящей Партии конгресса и пользовавшиеся решающим голосом в ее советах, выступали против любой земельной реформы, способной умерить неравенство на селе. Прошлое тяжелым бременем лежало на новом государстве, правители которого провозглашали европейские идеалы демократии, национализма, атеизма и материального прогресса, и оно затрудняло движение по пути реформы и развития.

Китайцы на протяжении долгого времени занимались отражением империализма совсем иного вида. Победы над японцами и завершения своей затянувшейся революции удалось добиться исключительно благодаря Второй мировой войне. Политическая фаза этого преобразования началась в 1941 году, когда китайско-японская война слилась воедино с мировым конфликтом. В результате китайцы получили мощных союзников и новое положение на международной арене. Обратите особое внимание на ликвидацию последних упоминаний о «неравноправных соглашениях» с Великобританией, Францией и США. Это сыграло гораздо большую роль, чем военная помощь союзников по антигитлеровской коалиции; долгое время они слишком отвлекались на бедствия, обрушившиеся на них в начале 1942 года, чтобы сделать что-то значительное для Китая. Зато китайская армия пришла на помощь в деле защиты Бирмы и сухопутного маршрута в Китай от японцев. Оставаясь под натиском врага с запада, китайцы вынуждены были длительное время держаться на пределе сил, несмотря на поддержку американской авиации и помощь от союзников, получаемую по воздуху или по Бирманской дороге. Тем не менее решающие перемены начались.

Китайцы изначально ответили на японское вторжение с чувством национального единения, давно желаемого, но никогда до того момента не проявлявшегося, кроме, возможно, в Движении 4 мая, зародившемся в 1919 году. Несмотря на разногласия между коммунистами и гоминьдановцами, иногда выплескивавшиеся в открытые конфликты, это единение по большому счету сохранялось с 1937 по 1941 год. Затем из-за нарастания японского военного нажима, а также активизации маневрирования между гоминьдановским правительством и коммунистами пришло время новых междоусобиц. С 1944 года, когда стало ясно, что Япония проигрывает войну на Тихом океане, соперничество между этими двумя китайскими партиями обострилось. Но тем не менее большинство китайцев полагало, что после войны может появиться некоторая форма коалиционного правительства, если только новые великие державы, имевшие интересы в Азии, – Соединенные Штаты и Советский Союз, – найдут приемлемые основания для согласия.

Как раз первые искры пламени холодной войны в Азии спалили неустойчивое перемирие между гоминьдановцами и коммунистами в Китае. Стремительность, с какой случился крах Японской империи в августе 1945 года после применения американцами против ее мирного народа атомных бомб, а также героического разгрома Красной армией миллионной японской Квантунской армии в Маньчжурии, по большому счету лишила смысла какие-либо переговоры между китайскими коммунистами и гоминьдановцами. К лету 1946 года стало ясно, что Чан Кайши настроен на решение своей проблемы, связанной с коммунистами, исключительно силовыми методами, причем американцы совсем не собирались удерживать его от резких движений вразрез с предыдущими своими попытками посредничества. Между тем у китайских коммунистов появились все основания надеяться на то, что советское присутствие в Северо-Восточном Китае пойдет им на пользу. Обе стороны отказывались возвращаться к переговорам, поэтому на пороге у них стояла гражданская война.

Начнем с того, что практически все преимущества находились на стороне правительства. Оно получило международное признание, ему оказывалась американская помощь и принадлежал контроль над богатейшими провинциями Китая. Его вооруженные силы выглядели намного более многочисленными и гораздо лучше оснащенными, чем партизанские отряды коммунистов. Кроме того, Сталин сначала воздерживался от поддержки китайских коммунистов, так как не верил в их успех. Беда в том, что гоминьдановцы в скором времени и растратили свои материальные преимущества, и потеряли поддержку со стороны своего народа, приобретенную ими во время войны против Японии. Вразрез с постоянными увещеваниями Чан Кайши его партия впала в апатию, погрязла в своекорыстии и разврате, оттолкнувших от нее народные массы. От нее отвернулись интеллектуалы. Солдаты гоминьдановских частей, недоукомплектованных офицерским составом и утративших должную дисциплину, наводили на сельских жителей ужас не меньший, чем японские интервенты. За первый год гражданской войны правительство Чан Кайши, казалось, преуспело только в одном деле – в создании врага из своего собственного народа.

Между тем коммунисты поступательно наращивали собственную военную мощь. Пользуясь доброжелательностью, которую приобрели во время войны против Японии, они сознательно отказались от сектантской манеры поведения, характерной для КПК на протяжении первых 20 лет ее существования (когда коммунисты казнили землевладельцев и жгли храмы), и стали выглядеть более умеренно, по крайней мере на взгляд простолюдинов. Они практически настолько же преуспели в привлечении сторонников, насколько режим Чан Кайши в наживании врагов (даже притом, что некоторым «друзьям» коммунистов позже пришлось горько сожалеть о своем выборе соратников). Самое главное заключалось в том, что коммунисты смогли пережить резню, устроенную гоминьдановцами, обладавшими превосходящими силами. К 1948 году коммунисты и гоминьдановцы начали меняться ролями.

Поразительнейшим аспектом китайской коммунистической революции является внезапность ее победы. Для осознания ее сути следует взглянуть на сопровождавшие события с точки зрения более удаленной перспективы. Пребывание у власти в Китае Гоминьдана никогда не выглядело прочным, и значительные территории этой страны только номинально числились в подчинении националистов. При всех заметных достижениях за их десятилетие у власти до начала полномасштабной войны с Японией чанкайшисты так и не смогли достойно организовать свои финансы или оптимизировать административный аппарат. Коммунисты, в начале 1930-х годов утратившие какую-либо политическую роль в своей стране, стали учиться на своих ошибках. Они создали предельно централизованную организацию с обаятельным вожаком Мао Цзэдуном во главе ее. Председателя Мао в крестьянской среде его сторонников почитали за бога. Китайские коммунисты к тому же сосредоточились на главных политических проблемах страны: на несправедливости единоличного землевладения во многих сельских районах и растущем числе землевладельцев, не проживающих в своем имении из-за отсутствия у них корней в местных общинах. Относительно всего прочего коммунисты обычно обещали все, что кто-либо попросит, а дальше уже выкручивались, ссылаясь на то, что правительство делало или, наоборот, чего не делало.