Глеб Десятков - Легенды старого Оренбурга

Однажды на улице меня — в «скрюченном» положении — встретила наша давняя знакомая. Ужаснувшись моему виду, стала расспрашивать о болезни. Сказала, что ей известен человек, излечивающий подобные болезни. Бывшие больные о нем легенды складывают! Принимает он в местном профилактории «Строитель»; правда, пробиться туда тяжело.

И вот я в «Строителе». Осмотр терапевта, направление на электрокардиограмму. Когда выписывали карту назначений, я попросился на общий массаж к Виктору Ивановичу Блюму — так звали моего будущего исцелителя.

— Что вы! — сказали мне, — с вашим сердцем вы и двух сеансов не выдержите! Можем назначить вам игло- и магнитотерапию, грязь и подводный массаж, электропроцедуры, душ «Шарко»... Только не это!

Пришлось обратиться к главному врачу профилактория Виталию Григорьевичу Лейзерману, сказать, из-за чего я собственно и взял сюда путевку. Так попал к Блюму. Лежу у него на кушетке, он пальцами мнет мне один бок, потом другой... В голове одна мысль: «Неужели откажет? Что тогда? К кому еще обращаться? Так жить не могу!» Между тем Виктор Иванович перечисляет: «Вы перенесли инфаркт... с правой почкой порядок... с левой хуже, надо показаться урологу... Во рту горько бывает? Это печень вас беспокоит...»

О перенесенном инфаркте, кстати, впервые услышал от Блюма. Спрашиваю, давно ли это было?

— Лет восемь-десять назад, — отвечает Виктор Иванович, продолжая осмотр. В это время он где-то нажал и в глазах у меня потемнело от боли.

— Нашел! — удовлетворенно сказал он. — Думал, что придется вам отказать. Теперь обещаю — будете ходить без палочки! Но придется потерпеть, массаж будет очень болезненным... Если у вас хватит воли и сил вытерпеть эту боль до конца лечения, без палочки будете ходить, это я гарантирую, не менее года. Ну, а там придется лечение повторить...

Если сказать, что было больно, значит не сказать ничего! Порой мне казалось, что пальцы Блюма могут править тонколистовую сталь или выдавливать на ней узоры. Зато сейчас я хожу! Без палочки! Шагомер отмеривает иногда до восьми тысяч шагов! Осенью копал картошку, весной копал грядки. Перед выпиской из профилактория прошел иридодиагностику, где были подтверждены все заболевания, установленные чудо-пальцами массажиста. Прошло несколько лет. Я все еще хожу без палочки. Но, тем не менее, произошла новая встреча с моим исцелителем. На этот раз меня привели к нему «дела сердечные» — болело сердце. И снова массаж. Через пять сеансов корвалол и валокордин отставил в сторону. Привел к нему и свою знакомую, страдавшую длительной бессонницей. Несколько массажей головы — и сон пришел!

Скорый поезд «Москва-Ташкент» плавно отошел от перрона Казанского вокзала. Я вздохнул с облегчением: командировка в Госплан СССР окончилась удачно, фонды на двадцать четыре станка для одного из орских заводов были получены, вместе с особыми полномочиями по их отгрузке со Средневолжского станкостроительного завода. В качестве «катализатора» для их получения я вез шестьдесят холодильников «Орск». В те годы слово «бартер» еще не было в ходу.

Получив резьбонарезные токарные полуавтоматы и слегка модернизировав их, мы дали возможность правительству отказаться от приобретения аналогичных у французской фирмы «Кри-Дан». Следовательно, крупная сумма валюты осталась у нашего государства.

Как всегда бывает в дороге, пассажиры нашего купе — двое мужчин и две женщины — быстро познакомились друг с другом.

Моими попутчиками оказались: подполковник милиции, когда-то работавший в Оренбурге, сейчас по делам службы следовавший до Актюбинска; тридцатилетняя, ладно скроенная женщина в шерстяном вязанном костюме. В нем она выглядела весьма эффектно, что для нее, по-видимому, не являлось секретом. С ней мы расстались в Сызрани. И, наконец, последней попутчицей была женщина в том возрасте, когда ей можно было дать и шестьдесят лет, и более. Ехала она до Оренбурга.

— Граждане мужички! — обратилась она к нам, — быстренько спускайтесь в «партер» с вашей галерки! Как говорят на Руси, присядем к столу и чем Бог послал ублажим душу, а вместе с ней и наши желудки! Возражения не принимаются!

Удивительно быстро накрыла стол. Тон, с которым она обращалась к нам, говорил о ее общительном характере, чувствовалось, что она умеет ладить с людьми, быстро находит с ними общий язык. О таких говорят — «душевный человек»!

Каждый из нас выложил на стол все, что успел закупить для дороги в московских гастрономах. Дарья Ивановна — так звали нашу пожилую спутницу — из плотной бумаги и полиэтиленовой пленки быстро создала некое подобие десертных тарелок, вполне пригодных для применения их по прямому назначению. Из какой-то плоско-овальной кастрюльки, внешним видом отдаленно напоминающей солдатский котелок, разложила по «тарелочкам» нечто аппетитно пахнущее. И со словами «угощайтесь, пожалуйста» пригласила всех отведать и оценить ее кулинарное мастерство.

— Рецепт этого блюда я узнала много лет тому назад, когда еще в девках ходила. Жила тогда в Оренбурге ... да вы не беспокойтесь, кушайте!

Я робко приступил к снятию пробы и не заметил, как моя тарелка оказалась совершенно пустой.

— Правда, вкусно? — обратилась Дарья Ивановна ко мне, заметив опустошенную тарелку.

Я согласно кивнул головой, подумав про себя: «Жаль, что мало!»

Словно прочитав мои мысли, улыбаясь, она предложила:

— Тому, кто угадает хотя бы семь видов продуктов, использованных в этом рецепте, будет положена «добавка»!

Я бодро начал:

— Гарнир — картофельное пюре, соль (какое блюдо можно приготовить без соли?), мясо говяжье на сметане, маслом пахнет, далее...

Далее, сколько я ни пытался, назвать еще что-нибудь не смог, на том мои кулинарные познания окончились. Дарья Ивановна иронически улыбнулась и полезла в свою кастрюлю-котелок, положила мне добавку со словами:

— Из названных продуктов соль здесь использовалась безусловно. Правильно назвали картофель, в мясе допущена неточность — не говядина, а телятина. В этом блюде даже это имеет значение; ну, масло. Вот и все, что было названо вами. Пробуйте еще раз! — И в моей тарелке вновь появилась небольшая горка загадочного, но вкусного блюда.

— Кажется, вы из Оренбурга? (Я согласно кивнул головой, так как рот был еще занят.) А где в вашем городе, — продолжала она, — до революции находился Народный дом? Случайно не знаете?

Я вспомнил, что мне рассказывал отец. На месте, где стоял Народный дом, раньше находились конюшни. Площадь называлась Конно-Сенной. Но о самом Народном доме, что было там и что это такое, он ничего не рассказал.

Дарья Ивановна начала свой рассказ: