Глеб Десятков - Легенды старого Оренбурга

Для строительства храма требовалось огромное количество красного, специальным образом обожженного кирпича.

Предприимчивые оренбургские купцы быстро сообразили, что такой случай для получения сверхдивидендов подворачивается раз в жизни, и то не каждому. Соборному комитету они предложили построить кирпичный завод с круглосуточным циклом работы, который обеспечит стройку кирпичом.

Но купцы — есть купцы! О собственной выгоде, даже в таком, как строительство храма, деле не забыли! Они поставили условие, чтоб Городская Дума освободила их от уплаты налогов сроком на десять лет. Для богоугодного дела Думе было ничего не жаль. Купцам отвели место для строительства кирпичного завода. Одновременно с обеспечением строительства собора дельцы активно снабжали кирпичом и местный рынок. Необлагаемый налогами кирпич дельцам принес баснословные прибыли!

4 декабря 1894 года завершилась установка колоколов собора. Освящение храма было произведено 19 октября 1895 года.

Колокольный звон Казанского кафедрального собора, особенно на Пасху, когда звонари всех храмов соревновались между собой в мастерстве, ни с чем спутать было невозможно! Колокола буквально выговаривали плясовую со словами: «Туды, сюды — куды хошь! Туды, сюды — куды хошь!»

Но судьба этому великолепию и украшению не только нашего города, но, наверное, и всей России уготовила короткую жизнь: 5 августа 1931 года началась разборка храма. Первый взрыв прозвучал в четыре часа утра 19 мая 1932 года...

Вот уже много лет от многих людей мне постоянно приходилось слышать слова глубочайшего сожаления по уничтоженному, в муках рожденному, красавцу собору! Считалось, что вместе с ним погибли и великолепные росписи, выполненные художником Маковским. Но недавно широкому кругу общественности города стало известно, что восемь икон сохранилось, они вновь выставлены в главном иконостасе Покровской церкви Оренбурга.

О том, как готовилось уничтожение собора, мне пришлось услышать две «легенды». Первая из них распространяется недобросовестными историками-краеведами. Она гласит, что уничтожение храма было произведено по указанию Оренбургского обкома ВКП(б). Это не соответствует действительности, так как с 1929 года и по декабрь 1934 года Оренбургской области не было вообще. Наш край в те годы входил в состав Приволжского края.

Вторая легенда более убедительна и могла иметь под собой какие-то основания: начиная с апреля и по июль 1931 года где-то в высоких кругах» обсуждался вопрос об уничтожении ряда храмов, в том числе и нашего. Но «верхам» было доказано, что Оренбургский Казанский кафедральный собор является жемчужиной мирового зодчества. В Оренбургский горисполком было послано указание воздержаться от уничтожения храма. Письмо в Оренбург пришло, но так как наступила пора отпусков, его куда-то положили и о его существовании попросту забыли. Вспомнили тогда, когда храм был уничтожен. Председателя горисполкома (называлась фамилия — Васильев) сочли врагом народа, он был репрессирован.

Документального подтверждения этой легенде установить не удалось.

Декабрь 1931 г. Начало разборки кафедрального собора (публикуется впервые).

Но есть и еще одна легенда. Она живуча, и слышать ее мне приходилось от разных лиц, сообщавших ее безапеляционным тоном. Вот она.

Как только до служителей собора дошел слух, что готовится уничтожение храма, наиболее ценные вещи, реликвии ими были перенесены в тайно выкопанные когда-то подземные ходы и там замурованы.

О существовании подземных ходов, ведущих из храма, говорят многие, но, с кем ни приходилось беседовать, не могут точно указать места выхода из них. И тем не менее, слух есть, он живет, он нуждается в проверке. Может быть, ходы эти стоит поискать? Если они будут найдены — следует поискать и «замурованные сокровища», в случае находки — вернуть их законному владельцу.

Со мной это началось давно — стало трудно ходить. Стоило на несколько минут присесть — боль отступала. Затем пришлось обзавестись палочкой, обратиться за помощью к медикам. Меня направили к невропатологу. Отстояв положенную очередь, зашел в кабинет и получил вежливое приглашение присесть. Но тут вошла медсестра, известившая хозяина кабинета о сложившихся на базаре ценах на арбузы. Обо мне забыли минут на пятнадцать. Закончив заготовку, врач уложил меня на кушетку, проверил наполнение пульса в ступне, под коленом, в паховой области. Со словами, что пока ничего не находит, стал поднимать вверх правую ногу. Я лежал спокойно. Левая нога, поднятая вверх, заставила меня изогнуться и застонать от боли. «Синдром пояснично-крестцового радикулита, — заключил врач. — Походите на электропроцедуры, и все пройдет». Но не проходило, легче не стало. К тому же появилась одышка. Неоднократно лежал в больницах, проходил санаторно-курортное лечение. В Сочи принимал мацестинские ванны, в Цхалтубо — родоновые. Все они давали только временное облегчение. Потом неизбежно вновь наступала боль. Я весь город вымерил на шаги. Шел не кратчайшей дорогой, а той, где можно было присесть. С собой постоянно носил фанерку. Снова попал в больницу, но уже с другим диагнозом — облитерирующий эндартериит.

В хирургическом отделении сосед по палате, в прошлом водитель автобуса, сказал мне:

— Мужайся, старик! Ты попал сюда с моим диагнозом, — и показал то, что у него осталось от ноги...

Лежал. Смотрел, как лечат. Используя свободное время, Решил ознакомиться со здравоохранением в Оренбурге ХѴIII—ХІХ веков. В «Путеводителе» П. Д. Райского открыл интересные вещи, но о них чуть позже. Насмотревшись на страдания людей, запросился домой. Заведующий отделением сказал, что меня выпишут, а дома следует попить вот это лекарство. Недельки две. Правда, оно импортное, но необходимо достать. Через родственников в Москве достал. Но и импортное лекарство не помогло. Прошел еще три местные больницы. В одной из них, по ошибке, мне даже назначили таблетки от климактериального психоза — рядом были женские палаты. С кем ошибки не случаются!.. Наконец попал на прием к местному «светилу». Выходя из его кабинета, через неплотно закрытую дверь услышал: «Да, нерадостная перспектива! Через год-полтора его скрючит окончательно!» Слова оказались пророческими. Меня «скрючило», да так, что и прежние сорок шагов стали даваться с трудом. Все чаще стала приходить мысль об ампутации. Но в памяти вставали слова хирурга Авченко, у которого консультировался: «Эндартериита у вас нет. Пальцы на ступне не мерзнут (при очередном приступе боли нога горела огнем), пульс нормальный по всей длине конечности.» Спасибо ему, он остановил принятие рокового решения.