Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

В республике, где принято выражаться прямо и открыто, заигрывание «Четырех сотен» с публикой было опасным. «Человек характеризует свою эпоху, но сделает это несовершенно, — заявил Генри Джеймс, — если не затронет тему… вторжения, дерзости и бесстыдства газет и журналистов, разрушающих публичную жизнь, стирания границ между личным и общественным. Это высшее проявление значения слова «фамильярность», забвение хороших манер как одного из побочных эффектов мировой демократии». Кланы Асторов, Морганов и Вандербильтов, а в Великобритании — люди типа лорда Пиррие жили по крайней мере под проливным дождем газетных статей. Их секретари по протокольным вопросам — подобно Мисс Бриск, работающей у Миссис Гилдинг, — кидали прессе удобоваримые куски информации. Эрик Хомбергер утверждает в своем произведении «Нью-Йорк миссис Астор», что «в 1880-е годы «светская хроника» изобрела «светское общество», и непростые отношения — Фаустовская сделка — между высшим классом Нью-Йорка и его журналистами резко изменили жизнь высшего света — люди смирились с мыслью, что аристократия «привлекает к себе внимание», и ей приходится существовать при полном блеске публичности, обеспечиваемым ей прессой». В 1888 году Генри Джеймс опубликовал роман под названием «Ревербератор». Он был назван в честь газеты, освещающей светские новости, которые предоставляют ей секретари по протокольным вопросам миллионеров. «На завтрак к каждому столу жителя Соединенных Штатов подают сплетни — американцам это нравится, и американцы получат это, — заявляет суетливый молодой журналист газеты «Ревербератор». — Я выискиваю различные секреты, хронику частной жизни… Люди хотят читать то, о чем не говорят, и я расскажу им об этом. Мне есть чем с вами поделиться! Такого больше не существует, наивно думать о том, что можно спрятаться за понятием «частная жизнь» и полагать, что там вы можете оставаться в покое и безопасности. Этого не произойдет — нельзя скрыться от прессы. Сейчас я собираюсь создать крупнейшую в истории лампу и светить ею повсюду. Тогда мы посмотрим на тех, кто попытается что-то от нас скрыть!» Конфиденциальность была большой роскошью, но не существовало уверенности в том, что ее можно купить. Всегда присутствовал мучительный страх, что о чьих-то отношениях расскажут в «пикантной газетной статье». Когда в 1908 году наследник железнодорожной империи Говард Гуяд решил развестись с женой, которая завела любовника, некоего Коуди из «Баффало Билл», газеты разразились следующими заголовками — «ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В СЕМЬЯХ БОГАТЫХ: ЗА ОДИН ДЕНЬ МЫ НАХОДИМ СТОЛЬКО СКЕЛЕТОВ В ШКАФУ», статья начиналась следующим образом: «Общественность, так долго ждущая, когда же наконец можно будет перетряхнуть грязное белье семьи Говарда Гулда, вскоре будет вознаграждена за свое терпение». Откровения были настолько громкими, что повлияли на шведов Небраски и чешских фермеров в книге Уилла Катера «О, пионеры!» (1913 г.). Журналисты рассыпаются в похвалах, когда их все устраивает, но их болезненная лесть практически за одну ночь может превратиться в злобную травлю. Нечто подобное было продемонстрировано в 1880 году, когда племянник Кэролайн Астор Уильям Вальдорф Астор баллотировался в качестве кандидата от республиканцев от одного из избирательных округов Нью-Йорка, в котором находилось много принадлежащих ему многоквартирных домов. Уважительное к нему отношение этих жильцов вкупе с щедрыми расходами на праздничные факельные шествия должны были способствовать легкой победе. Но он потерпел тяжелое поражение в двух избирательных кампаниях, потому что желтая пресса Нью-Йорка очернила его, представив как человека, заигрывающего с политиками. Он обвинял в своем поражении американскую прессу, вылившую на него поток оскорблений и сделавшую из него карикатуру.

В течение столетия члены семьи Астор были заядлыми путешественниками через Атлантику, невзирая на штормы, морскую болезнь и дурные запахи, потому что на обоих континентах у них было много разных дел. После травли, организованной на него Прессой, У. В. Астор покинул Америку. В Риме он наслаждался роскошным комфортом «Гранд Отеля»; в Париже останавливался в «Ритц», а в Лондоне в отеле «Савой»… Стиль и удобства этих отелей разительно контрастировали с другими отелями, расположенными в американских городах, где в кучу был навален багаж, стояли плевательницы, околачивались различные бездельники, работали грубые швейцары, а нечесаные люди сидели за столами, заваленными рекламными проспектами, и писали письма. Астор предпочитал отели «Гранд», «Ритц» и «Савой» с их спокойным благоразумием, приправленным гарантированной роскошью, и решил построить отели подобного высочайшего уровня в Нью-Йорке. В 1892 году он разрушил особняк своего отца, располагавшийся на углу Пятой авеню и 33-й улицы, и год спустя открыл на этом месте 13-этажный отель «Вальдорф». Участок, на котором появился отель, примыкал к дому, принадлежащему его надменной тетушке Кэролайн Астор; и тот факт, что демонтаж старого здания, строительство нового и вся отельная суета были для нее неприятны, добавил пикантности этому проекту. Вскоре она переехала, а старый дом разрушили до основания, и на этом месте ее сын Джон Джекоб IV построил отель «Астория» — на четыре этажа выше, чем отель «Вальдорф». В 1897 году эти два предприятия объединились. «Вальдорф-Астория», с количеством номеров, равным 1500, стал своеобразным «Титаником» среди отелей.

Следующий Джек Астор построил отель «Сент-Регис» на углу Пятой Авеню и 55-й улицы. Новый отель «Сент-Регис», гордость Джека Астора, открылся в 1904 году и стоил 5,5 миллиона долларов. Он стал первым отелем, где были установлены кондиционеры, телефоны в каждом номере и почтовые желоба. На верхнем этаже располагались бальный зал, столовая, где за столом могли разместиться 150 гостей, и различные атрибуты роскоши. «Сент-Регис» установил стандарты, к которым стремилась компания «Уайт Стар» при проектировании кают первого класса на «Титанике». А следующий отель Джека Астора «Никербокер», обещавший комфорт Пятой Авеню по ценам Бродвея, повлиял на уровень удобств пассажиров второго класса компании «Уайт Стар».

«Вальдорф-Астория» и «Сент-Регис» походили на витрины, в которых были выставлены мрамор, бархат, позолота и люди. Они взлетали к нью-йоркским небоскребам и простирались по всей ширине его кварталов [3] Комиссия Сената США, созданная для расследования катастрофы «Титаника», провела свое первое заседание в конференц-зале отеля «Вальдорф-Астория» в 1912 году. Здание было разрушено в 1929 году, на его месте построили Эмпайр Стейт Билдинг. Заново отстроенный отель «Вальдорф-Астория» открылся в 1931 году на Парк Авеню. . В номерах были десятки тысяч окон, вечером в них загорались электрические лампочки, — они озаряли Нью-Йорк ярким светом, подобным тому, который видели пассажиры «Титаника», когда их спасательные шлюпки удалялись от тонущего норабля. Эти два отеля обеспечивали все потребности для жителей Нью-Йорка, стремившихся к известности и не желавших скрывать подробности своей частной жизни. Хозяйки организовывали ужины в закрытых ресторанных залах, но их вечеринки все равно были на виду, они дразнили своим великолепием пожирающих их тазами прохожих. О них писали в светской хронике «Нью-Йорк Таймс» и в менее известных газетах. Они не были абсолютно секретными. Жизнь пассажиров первого класса «Титаника» была микрокосмом Нью-Йорка, который создала Кэролайн Астор и который отели семьи Астор превратили в богатый, роскошный спектакль. Их жители боялись одиночества, они с головой уходили в вечеринки, любили шум и кипучую деятельность. Роскошные отели Нью-Йорка не были тихими и спокойными. Свое первое впечатление от посещения города вспоминает хозяйка английской гостиницы Леди Десбороу: «Мы оказались просто в гигантском отеле, он похож на огромный город — вокруг все бегают, шумят, кричат, куда-то торопятся, поднимаются и спускаются на лифте, что-то орут в телефонные трубки. Голова начинает болеть, когда вы смотрите на все это!!!»