Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Отставка Лоренцо Латорре, сильного человека, безмерно воодушевила «красных», почуявших возможность возвращения к рулю, и крепко огорчила «белых», справедливо считавших армию гарантом соблюдения условий Апрельского мира. Франсиско Антонино Видал, потомственный «красный», из семьи «патрициев», казался человеком, способным сделать все, как при бабушке, и в Уругвай потянулись эмигранты, сумевшие сбежать после провала «Триколора».

Их принимали, не попрекая прошлым, но тех, кто надеялся на «смерть милитаризма», ждало разочарование: «милитаризм» даже не думал умирать, напротив, он только расправлял крылья. Реальную власть в стране, - то есть, контроль над финансами и силовыми структурами, - прочно держал в руках генерал Максимо Сантос, военный министр, назначенец Латорре, и президент во всем подчинялся его решениям, поясняя тем, кто пытался с ним поговорить, что «О, вы не знаете, какой это страшный человек!».

Ходили, правда, слухи, что и сам дон Франсиско сочувствует идеям «милитаризма», в связи с чем был продвинут Латорре в спикеры Ассамблеи, а затем и в президенты, более того, - поговаривали и такое, - что он, так сказать, играет в одну руку с военным министром, однако поверить в такое было сложно, и «красные» продолжали надеяться аж до весны 1882 года, когда по итогам очередных выборов новый состав Ассамблеи оказался сплошь укомплектован людьми, лояльными «милитаризму», скорее «белыми», нежели «красными», а то и еще хуже, вовсе без цвета.

Кое-кто заподозрил даже, что комиссии, состоявшие из военных, подделали итоги выборов, но такие разговорчики рассматривались как клевета на армию. Поэтому тот, кто позволял себе рассуждать на эту тему вслух, рисковал оказаться в казармах «Пятого егерского», где ему подробно объясняли, как он не прав. А вскоре после выборов внезапно, за год до истечения срока полномочий, подал в отставку, ссылаясь на скверное здоровье, и уехал в Европу лечиться сеньор президент, и новая Ассамблея единогласно избрала новым президентом генерала Максимо Сантоса.

В скобках. Парень из простых, - пастух, пошедший в армию с голодухи, - заявил о себе в начале Революции Пик, когда он, всего лишь прапорщик, принял командование после гибели всех офицеров и разгромил «белых». Произведенный в капитаны, он за два года, ни разу не потерпев поражения, дорос до полковника и вошел в военную элиту, как выдвиженец самого Латорре, пользовавшийся абсолютным доверием дона Лоренцо, сделавшего его военным министром.

В отличие от предшественника, любил жить красиво, любил деньги и побрякушки, при этом проявляя явную вульгарность. Специально для себя возродил старинный, еще испанских времен чин капитан-генерал с пятью звездочками на погонах, впятеро увеличил себе жалованье, через посредников участвовал в спекуляциях землей, не брезговал ни попилами, ни откатами, и даже не особо скрывал, что не пить, сидя у реки, глупо, а не делиться со своими нечестно.

С другой стороны, обладал практическим умом и чувством ответственности, идеи «милитаристов» полностью разделял и, фактически определяя политику страны, шел путем Латорре. Толково обращался с растущими доходами, выстроил в столице новый порт, расширил университет (сам полуграмотный, просвещение ценил), провел секуляризацию церковных земель («Христос асьенд не имел!»), и более того, по собственной инициативе вернул трофейные знамена Парагваю, фактически покаявшись за участие в позорной войне.

Такой демарш, разумеется, крайне возмутил «красных», спровоцировавших Парагвайскую войну, но еще больше возмутило их объявление национальным героем Хосе Хервасио Артигаса. Впрочем, возмущение «красных» аристократов с лихвой восполнялось уважительной благодарностью «белых». А также и «низов», память Отца Отечества, что бы ни говорило начальство, чтивших. И вообще, работал жестко, со сбоями, но и с результатами. Завершил оздоровление финансов, начавшееся при Латорре; как грибы множились банки, экспорт стабильно превышал импорт, развивалось строительство, обеспечивая работой потерявших участки сквоттеров, - и «низы» были довольны.

А вот об элитах этого не скажешь. Авторитарный, как и Латорре, дон Максимо, в отличие от предшественника, не умел и не хотел поддерживать баланс сил. Полагал, что объективное улучшение все показателей само по себе говорит в его пользу, и категорически не понимал необходимость для «чистой публики», - «докторов красных», «докторов белых», «принципистов», - обязательно быть на виду, критиковать, руководить, доминировать. А может быть, будучи из «простых», подсознательно не доверял «господам из города» и не любил старых генералов-аристократов.

Все может быть. Но факт: опирался он, в основном, на офицеров и рядовых (в первую очередь, «преторианцев» из 5 егерского), на которых денег не жалел, да еще на полсотни штатских, принятых в «ближний круг» не по партийным, а по каким-то личным своим соображениям. И все. А в результате обиженные, и военные, и гражданские, и масоны, которых сеньор Сантос терпеть не мог, и даже Церковь, считавшая его «атеистом», рассматривали президента, как «диктатора», от которого следует избавляться, действуя в соответствии с таким пониманием.

Оппозиционная пресса неистовствовала, бичуя «пороки кровавой тирании», - особенно яркая и бойкая El Diа, издававшаяся молодым Хосе Батле, сыном бывшего президента, убежденным либералом, наезжавшим еще на Латорре. Президент не оставался в долгу, полиция вела себя жестко, тюрьмы никогда не пустовали, слишком языкатых журналюг били, слишком наглых депутатов лишали мандата, - и много народа, включая даже заслуженных военных, полагавших Сантоса выскочкой, бежало в Аргентину.

Тем не менее, успехи правительства, делавшие «диктатора» популярным, до какого-то времени заставляли оппозицию, и внутреннюю, и зарубежную, терпеть, ожидая выборов, на которых Сантос уже не мог бы выставлять свою кандидатуру, потому что два срока подряд строго воспрещала Конституция. Однако в конце 1885 года случилось нечто, всколыхнувшее страсти.

По закону № 1854 от 30 декабря был создан новый, совсем маленький департамент Флорес, сенатором от которого в тот же день стал вернувшийся из-за границы, экс-президент Франсиско Видаль, спустя два дня избранный спикером Ассамблеи. Казалось бы, мелочь, однако громоподобная El Dio разразилась шквалом негодования: Батле-младший доказывал, что готовится какая-то комбинация, в итоге которой «тиран продлит свое пребывание у власти навсегда».

Без особых аргументов, чисто на логике, на том основании, что сеньор Видаль никогда и никому не сообщал о намерении вернуться в политику, и вообще, намеревался остаться в Европе, и если вернулся, то неспроста. И когда за такие статейки молодого редактора закрыли (всего на две недели, но все же), в его версию поверили многие, а сам он, не искушая судьбу, сбежал в Байрес, где уже давно обитал, возглавляя «красное» землячество, его папенька.