Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

И вот ведь что интересно: приход военных к власти для Латинской Америки был не новостью, но, пожалуй, впервые в истории континента у военного имелся подробно разработанный план Renovacion, то есть, Обновления. Или, как принято писать, «модернизации». План этот новый глава государства огласил сразу же после утверждение в должности, по пунктам, потратив на доклад всего час, после чего Ассамблея разошлась на «неограниченные каникулы», а полковник уже вечером приступил к консультациям с потенциальными министрами, не пригласив, вопреки ожиданиям, никого из «докторов» и cаudillos, так что, в итоге, правительство оказалось, как нынче говорят, «технократическое»: только по рекомендации групп, лично заинтересованных в преодолении кризиса, - крупных бизнесменов, провинциальных помещиков и зарубежных инвесторов. Плюс пара военных, и (о чудо!) ни одного профессионального политика.

Забегая вперед: все пункты дон Лоренцо выполнил или, по крайней мере, заложил фундамент. Очень коротко: главное – внутренний мир и порядок, неприкосновенность частной собственности и прогресс, без которого останемся скандальным захолустьем цивилизации. Приоритеты: железная дорога (чтобы оперативно гнать мясо на побережье, а войска в глубинку); телеграф (информация правит миром); четкое разграничение земель, дабы знать, с кого сколько налогов, и покончить с бродяжничеством (потому что нужно развивать промышленность, и стало быть, необходим рынок рабочей силы). И разумеется, просвещение. Как можно скорее. Иного не дано. А гарантом всей этой осознанной необходимости будет армия, потому что если не она, то кто?

В общем, ничего принципиально нового. Все как уже в Аргентине и сильно позже в Бразилии. Вот только, в отличие от Аргентины, с полным отказом в доверии профессиональным политикам, и в отличие от Бразилии, без подведения высокой теоретической базы «контианского позитивизма», который уже существовал, но о котором сеньор Латорре не знал и знать не хотел. Просто логика и здравый смысл, ничего больше. Плюс прекрасное кадровое чутье и, насколько можно понять, полнейшее бескорыстие: во всяком случае, от производства в генералы дон Лоренцо, имея необходимый стаж и заслуги, отказался, подавая пример жесткой экономии (ведь это означало бы увеличение жалованья).

Впрочем, это уже, скорее, популизм, хотя, вероятно, и от души. На одном генеральском жалованье не сэкономишь. Куда важнее, что по пунктам озвученное, по пунктам же и осуществлялось. Начиная с гарантий элементарного права на жизнь. «Раньше, - вспоминает Хосе Артагавейия, - человек с 20 песо не мог пересечь Мансавиллагру, не рискуя погибнуть от рук бандитов. Ни одна дорога не была безопасна. А после его прихода вскоре стало можно ходить с поясом, полным золота. Наша жизнь стала для власти ценностью, что немаловажно». Но не только. К лету 1876 года, по окончании второго этапа перевооружения (согласно закону от 8 мая, закупать новейшие образцы в Уругвае имела право только армия, любые нарушения карались конфискациями имущества), кое-чего достигли: главные caudillos глубинки, приглашенные на демонстрацию закупок, все поняли правильно.

И так далее. Не спеша, но и не медля, привлекая лучших юристов, к весне приняли, наконец, гражданский и уголовный кодексы, что почти полвека не удавалось «докторам», юридически оформили землевладение и учредили сельскую полицию, после чего бродяги (они же бандиты) быстро перевелись, зато начался приток рабочих рук в города. Кстати, побочным следствием процесса стало постепенное превращение грозных caudillos в обычных помещиков.

Но самым главным успехом, которым «временный правитель» очень гордился, стала реформа образования. Строго говоря, задумал ее еще президент Варела, но вот претворить в жизнь не смог, а Латорре удалось - 24 августа 1877 года был издан Указ о всеобщем обучении: «Школа, бесплатная, обязательная и светская, с преподаванием не одной грамоты, но и наук, является базой Республики; образование - незаменимое условие гражданства. Неграмотный не может быть гражданином, отказ в праве учиться и отказ окончившему школу голосовать караются законом». То, о чем мечтал еще Артигас. Нигде в Латинской Америке (да и в Европе, и в США) о подобном еще и не думали, - тем паче, с оговоркой про светское. По тем временам, это был такой прорыв, что Указ пришлось дополнить пунктом про «преподавание основ религии по отдельной просьбе родителей».

Следует отметить, что дон Лоренцо, по характеру жесткий и авторитарный, реализуя все это в ручном режиме, все же ставку делал не на военных, привлекая к сотрудничеству всех, независимо от взглядов. Он наладил прекрасные отношения с поумневшими «принципистами», понемногу создававшими Конституционную партию, у него было полное взаимопонимание и с «белыми», полностью его поддерживавшими, и с «красными», из рядов которых вышел, однако зарываться не позволялось: 5 егерский бдил, и полномочия его мало отличались от полномочий политической полиции, чересчур голосистых диссидентов на улице били хулиганы, а зарывавшихся журналистов могли для острастки и закрыть на неделю-другую в карцер.

Если же вдруг кто-то позволял себе что-то более серьезное, серьезнее были и последствия. Скажем, когда опасный Грегорио Суарес начал шушукаться с приближенными, вышло худо: сперва при крайне странных обстоятельствах (уличные бандиты, лошадь понесла, вышел погулять и не вернулся) исчезли несколько его главных соратников, потом как-то так получилось, что дона Грегорио перестали выпускать из дома, ссылаясь на некую информацию об угрожающей ему опасности, а 7 декабря 1879 года лидер «красных» и вовсе умер. Дома, читая газету, на глазах у жены, без видимых причин, - но ходили упорные слухи, что «Кровавую Свинью» убили.

И вот при всем этом, сеньор Латорре, насколько можно судить, тяготился властью, воспринимая ее, как неприятную обязанность. Как минимум дважды он созывал «народное вече», - предпринимателей города и села, банкиров, инвесторов, - и предлагал провести выборы, восстановив «ординарный режим правления», и оба раза уступал просьбе не спешить. Тем не менее, в третий раз выборы «временный» назначил без совещаний с народом, и 1 марта 1879 года сессия Ассамблеи избрала сеньора Латорре конституционным президентом на четыре года. Вот только пробыл полковник на посту гораздо меньше. Он просто не умел работать в ситуации, когда каждый его указ и каждая кандидатура на министерский пост утопали в болтовне, тем паче, что «доктора», дорвавшись до мандатов, мелко мстили президенту, гадя, где только можно.

В конце концов, 13 марта 1880 года дон Лоренцо подал в отставку, заявив, что «Уругвайцы неуправляемы без диктатуры, а диктатором быть не собираюсь». Возможно, конечно, что это был какой-то хитрый ход, но как бы то ни было, Ассамблея проголосовала «за», назначив временным президентом, как полагалось, спикера - Франсиско Антонио Видаля, штатского. А затем «патриции» Монтевидео, ненавидевшие Латорре за презрение, устроили экс-президенту такую веселую жизнь, что он, плюнув на все, уехал в Аргентину. Позже, правда, решил вернуться, но собственные выдвиженцы, опасаясь конкуренции, в страну не впустили, а когда, еще позже, запрет был снят, сам не поехал, ответив: «Никогда! Я не знаю греха, страшнее неблагодарности». Впрочем, в 1975-м его останки, не спросив владельца, перевезли домой и упокоили в Национальном Пантеоне.