Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

А между тем, мировая экономика вошла в период очередного подъема, спрос на уругвайские товары, - кожи всех видов, солонину, консервы, - пошел в рост, и наступило самое время делать деньги, чем беспорядок очень мешал. Это понимали все «патриции» (как любили именовать себя «доктора»), но попытки договориться раз за разом срывались из-за старых обид, безмерных амбиций и полного неумения уступать. В связи с чем, право голоса получили и тотчас им воспользовались новые люди, - подросшая и получившая прекрасное образование молодежь.

Ну как молодежь. По меркам политики молодежь, а так уже вполне. По наследству, естественно, все «красные», однако мыслившие уже иными категориями. В частности, презирая деление общества на «цвета» и превыше всего ставя этакий «Закон в себе», нечто отвлеченно-идеальное, как в книжках, которое, по их мнению, следовало просто соблюдать, не оглядываясь на клановые обязательства, - и все сразу изменится. А поскольку нормальных законов в Уругвае за полвека никто так и не удосужился принять, именно этим сие племя молодое, незнакомое и уповало заняться. Ибо дело принципа. В связи с чем, таки себя и называли: principistos, придумав для сторонников традиционных партий смешную кличку candomberos (попрыгунчики).

Логика в таких рассуждениях, безусловно, имелась, аргументировали свою правоту «принциписты» ярко, страстно, и в конце концов, отцы пришли к выводу, что если дети такие взрослые (некоторым аж по 30-35 лет), такие умные и начитанные, то пусть попробуют. В самом деле, почему нет? – и 1 марта главой государства стал «красный» адвокат Хосе Эухенио Эллаури. Свой в доску и для старшего поколения (возглавлял МИД при Батле), и для младшего, ибо считался строгим законником, разделявшим точку зрения «принципистов» на каудильизм (да и «цвета») как на пережиток варварства, он в президенты особо не рвался, но если Родина требует, не откажешь, а Родина в лице молодежи требовала.

И все бы ладно, и все бы ничего, - да только «принциписты» взялись за дело слишком рьяно. Прочитав и законспектировав сотни умных книг, поучившись в лучших университетах Европы, они, не имея никакого опыта и считая советы умудренных жизнью папаш «голосом прошлого», стремились одолеть пропасть даже не в два, но в три прыжка. Совершенно не понимая, что живая жизнь шире формул и политике тоже нужно учиться, - просто рванули ломать.

С места в карьер начались перетряски аппарата (по принципу «просвещенности», но без всякого учета клановых компромиссов), проверки контрактов с иностранцами (с немедленным расторжением всех актов, где возникало подозрение на попилы и откаты), приведение в порядок дел в департаментах с попытками привлечения к ответу не слишком уважавих писаный закон cаudillos, - а в результате, мягко говоря, лучше не стало. Наоборот, стало хуже. Нестабильность на улицах города переросла в насилие, щедро оплачиваемое всеми, кому инновации пришлись не по нраву, банки лопались один за другим, денег в казне не стало вовсе, и когда очередной виток бедлама осознали все, на арену вышли силовики.

15 января несколько высших офицеров регулярной армии во главе с полковником Лоренцо Латорре, придя к растерянному президенту, способному только лепетать «Ребята, давайте жить дружно!», попросили его подать в отставку. Что сеньор Эллаури и сделал, заявив перед тем формальный протест против «вопиющей незаконности» данной акции, после чего «временным правителем» Ассамблея, как полагалось по Конституции, объявила спикера, Педро Хосе Варелу, - естественно, «красного», - тоже сторонника реформ, но совершенно не «принциписта», а человека реального, работавшего еще с Флоресом. И хотя нельзя сказать, что сам факт вмешательства «регуляров» в политику очень уж «докторам» понравился (ранее в Монтевидео такого не бывало), воспринято случившееся было с облегчением.

Да и caudillos протестовать на стали: Грегорио Суарес явное «покраснение» сразу одобрил, а с Тимотео Апарисио полковник Латорре обстоятельно поговорил, заверив в полном уважении к принципам Апрельского мира. Так что,спустя неделю, 22 января Ассамблея объявила сеньора Варелу уже не «временным правителем», но законным президентом на весь срок, недосиженный Эллаури. То есть, до марта 1877 года, причем, единогласно. Правда, в отсутствие недовольных, - главным образом, «принципистов», - но бойкот не получился: тех, кто не согласился принять реальность после месяца уговоров по-хорошему, 23 февраля просто посадили на шхуну Puig и отправили в США. Не обращая внимания на протесты. В Уругвай пришла La Era de Militarismo, и многие условности потеряли смысл…

Впрочем, назвать события 15 января военным переворотом в полном смысле слова нельзя. Военные вышли на сцену, разрубили гордиев узел и ушли за кулисы, удовлетворившись тем, что военным министром впервые в истории страны стал не какой-то caudillo, а профессиональный военный Лоренцо Латорре, который, получив деньги на коренное перевооружение армии, этим и занялся, но глубже в политику лезть не стал. Разве что сформировал специальный "5 егерский батальон", не подчинявшийся никому, кроме него, и расквартированный в столице. Рутиной же, как и раньше, занялись «доктора», вполне довольные кандидатурой сеньора Варелы и его планами на жизнь, сводившимися, в основном, к тому, что Уругвай нуждается в порядке и, главное, в просвещении масс. Против просвещения масс, при условии, что эксперименты «принципистов» прекращены и старые договоренности опять заработали, никто ничего не имел.

Правда, очень недовольны были «принциписты», почти в полном составе оказавшиеся в США. Вернее, в Аргентине, куда они перебрались уже в марте, сразу же по прибытии в гостеприимный Байрес, традиционную Мекку уругвайских эмигрантов, создав «Военный комитет против диктатуры и за восстановление законности» и засучив рукава. Собирали деньги, посылали гонцов-нелегалов на Родину, пытаясь завязать контакты. Естественно, не в Монтевидео, где даже родные папы поддержали высылку сыночков, полагая, что тем есть смысл проветриться за рубежом, и не в «красные» департаменты, путч поддержавшие сразу, - а в «белые». Предлагая поучаствовать в «революции», а взамен обещая отмену «ограничительных» статей Апрельского мира, - долю с дохода от таможен и право выдвигаться в президенты. Да и вообще, взывая к куда более присущему «белым», нежели «красным», чувству справедливости.

Адресаты письма получали, читали, обдумывали, обсуждали в своем кругу, но к единому мнение так и не пришли. Многие, в том числе и лидер «белых» генерал Апарисио, стояли на том, что хватит крови, страна устала от революций, да и овчинка выделки не стоит, потому что их никто не трогает, «принципистов» же так и так гнать надо было, как опасных недотыкомок. На довод же, что-де «красным» верить нельзя, они рано или поздно свое мурло покажут, лично дон Тимотео отвечал: «красным» таки нельзя, но военные – не совсем «красные»; он говорил с полковником Латорре с глазу на глаз, и уверен, что тот сдержит слово. Так что, amigos, camarados y compadres, ваша жизнь, вам решать, но имейте в виду: начнете мутить воду, будете иметь дело со мной, а я вам обещаю только, взяв в плен, спасти от расстрела.