Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

7 января сотня полицейских начала мстить за своих погибших, и взяла реванш, но среди пятерых «двухсотых» к забастовке никто не имел отношения. Повод был громкий, жертвы очевидны, пресса зашумела, и правительство вмешалось, заставив братьев Васена подписать «принудительный трудовой договор», пойдя на некоторые, вполне серьезные уступки, и казалось бы, конфликт угас. Но волнения в рабочих районах уже пошли лавиной.

«Пятерка» звала почтить память погибших прощальной процессией, «Девятка», чтобы не отстать от жизни, к призыву присоединилась, власти дали разрешение на демонстрацию, - однако тут на сцену из подполья вышли «максималисты» (крайние ребята, близкие по взглядам к Нестору Махно, читые практики, никаких теорий и «мирных путей» не признающие) и убедили работяг «Васены», что теперь, когда пролита невинная кровь, хозяева обязаны сделать куда большие уступки, нежели велело правительство.

Разумеется, попытка шантажа 8 января не прошла. Хозяева четко заявили: что подписали, то и выполним, ничего более, в чем, кстати, на мой взгляд, были правы, хотя социалисты в Конгрессе шумели насчет «непроницаемости мозга некоторых работодателей». Но, в любом случае, отказ широкие рабочие массы расценили, как неуважение к памяти погибших, и это подогрело: обе федерации («Пятерка» с восторгом, а «Девятка», чтобы не ударить в грязь лицом) объявили день похорон днем «пролетарского траура», а стало быть, всеобщей стачки в национальном масштабе. А тут уже возмутились хозяева, не имевшие никакого отношения к трудовому спору на «Васене», заявив, что все, кто не будет работать в этот день, получат увольнение с волчьим билетом.

В итоге, 9 января, когда началось шествие, Байрес оказался полностью парализован. Толпа, - около 200000 душ, - разрастаясь, теряла берега. Где-то возникали баррикады, где-то разбирали трамвайные пути, а во главе процессии как-то сами собой появились сотни полторы «максималистов» при бомбах и револьверах, а потом, когда народ распотрошил десяток оружейных магазинов, и с ружьями. Мимоходом захватили и сожгли офис «Васены», а на кладбище, когда печальные ораторы начали призывать «делать, как в России», полиция открыла огонь, убив то ли 12 (официально), то ли 49 (по данным левой прессы) человек, рухнули все планки.

На улицах разоружали полицию. Отряды «максималистов» пошли в рейд на склады оружия и разжились железом. Драки и стычки сменились уличными боями во всей их красе, и через пару часов пролетарские районы огромного города патрулировала стихийно возникшая «красная милиция». О чем, наконец, сообщили президенту, которого ранее не беспокоили, и дон Иполито, тотчас уволив шефа полиции, превысившего полномочия приказом стрелять по рабочим общагам 3 января, приказал новому главному копу, Эдуардо Гонсалесу, которому верил абсолютно, встретиться с руководством «Девятки» и сообщить, что правительство готово выполнить требования рабочих, которые «вполне нравственны и этичны». Но «пусть этот кошмар прекратится!».

Встреча прошла в духе взаимопонимания. Получив гарантии выполнения требований рабочих «Васена» в полном объеме и освобождение арестованных «протестантов», лидеры «Девятки» подписали договор о прекращении всеобщей стачки, правда, отложив до утра оповещение членов федерации, но влияние «Девятки» уже сузилось до предела: руководство событиями прочно перехватила «Пятерка». Однако уже и она не контролировала события, как из-за полного хаоса, так и в силу выхода на сцену «максималистов»: возвращаясь с переговоров по подсвеченным пожарами улицам, чудом уцелел сам сеньор Гонсалес, потеряв при этом начальника охраны, прикрывшего его телом.

Утром 10 января прозвучали первые оценки. The Messenger, газета британского землячества: «Буэнос-Айрес вчера прошел свой первый тест на большевизм». La Prensa: «Чужаки принесли в наш дом войну… Если есть баррикады террористов, должны быть и баррикады патриотов». La Epoca, официоз: «Эта абсурдная волна насилия спровоцирована и организована анархическими элементами, не имеющими ничего общего с организациями рабочих... Никогда президент аргентинцев не уступит перед шантажом крамольного меньшинства», и все поняли, что оглашена позиция самого дона Иполито, сформировавшаяся за минувшую бессонную ночь.

А ночь была тяжкой. В кабинет главы государства волной шли ходоки, и поодиночке, и группами. И оппозиция («консерваторы») с претензиями: вот до чего довело ваше заигрывание с темными людьми, у которых нет никакого понятия о нравственности. И радикалы, в том числе, из самого ближнего круга, – вроде Марсело Альвеара, человека номер два в партии, с недоумением: нравственность нравственностью, но ведь посягают на основы. И представители бизнеса, - от олигархов до рыночных торговцев, - и профессура, и деятели культуры, и кто только ни шел.

И всем было страшно. Недавно отгремевшая революция в Мексике была романтична только издалека, а уж из России телеграф приносил вести совсем пугающие, и даже если правдивы были только 10%, все равно, у себя такого не хотелось. А между тем масштаб событий приводил к выводу, что это не стихия, а тщательно подготовлено, и совершенно понятно, что большевиками. Кем же еще? Хотя на тот момент коммунистов в стране были считаные единицы, а влияние их болталось значительно ниже нуля, но ведь у страха глаза велики. И все просили принимать жесткие меры, и все пусть и не говорили вслух, что Иригойен своими действиями, точнее бездействием, торит дорогу «грядущему хаму», но это читалось между слов.

И наконец, пришел командир столичного гарнизона, - старый, верный, проверенный друг, с важнейшей информацией: коллеги в шоке. Коллеги убеждены, что президент растерян, опустил руки, и кое-кто поговаривает о вводе войск без приказа, то есть, об отстранении. Конечно, пока он, генерал Луис Деллепиан, на посту, никакого pronunciamiento не будет, но он, откровенно говоря, и сам уверен, что пора бы принимать единственно верное решение. И вышел дон Луис из кабинета с полномочиями военного губернатора столицы и приказом начинать, так что к утру ключевые позиции и развилки были заняты блокпостами при пулеметах, немедленно взявшихся за дело.

Но и еще кое-что случилось этой ночью, вернее, накануне поздно вечером. Казалось бы, пустячок: всего-то сын одного из генералов, послушав за обеденным столом сетования папеньки на нерешительность президента в момент страшной угрозы всему святому, бросился собирать друзей. А те своих друзей. А те своих. И невероятно скоро более сотни молодых людей из «приличных семей», и «консервативных», и радикальных, собравшись, учредили «Орден в защиту порядка». От анархистов и «чужеземцев, желающих погубить Аргентину». После чего поговорили с родителями, и уже вечером вышли помогать полиции, как добровольная молодежная дружина, - а 10 января в штабе ВМФ уже получали оружие, сформулировав цели и задачи.