Андрей Сахаров - Дипломатия древней Руси: IX - первая половина X в.

С этими сведениями византийских авторов корреспондирует и обязательство Святослава Игоревича соблюдать "правая съвещанья", т. е. прежние (или первые) договоры, которое он дал в своей грамоте 971 г. {363}. Что в данном случае имеется в виду под прежними договорами? Мы думаем, что все три предшествующих русско-византийских соглашения, и прежде всего договоры 907 и 944 гг., затрагивающие принципиальные вопросы взаимоотношений двух стран; а договор 907 г. — это та самая клятва, которую нарушил в свое время Игорь, так как именно это соглашение имело основополагающую силу в вопросе дани. На него-то, очевидно, и ссылался в первую очередь Святослав. В этом аспекте по-иному звучат слова византийского императора Константина Багрянородного о том, что мир с печенегами гарантирует Византию от нападений угров и Руси, которые тогда не смогут "требовать от ромеев чрезвычайно больших денег и вещей в уплату за мир" {364}, каким мог быть и договор 60-х годов IX в., и договор 907 г.

Прежде всего ряд соображений по поводу сомнений А. А. Шахматова и целой группы ученых относительно достоверности договора 907 г. в связи с фразой договора 911 г.: "Равно другаго свещания…"

Высказывая свою точку зрения, А. А. Шахматов не обратился к предшествующей историографии. Между тем уже в течение полутораста лет на страницах русских исторических трудов шла полемика по поводу первой фразы договора 911 г. Собственно полемики, как таковой, не было, просто каждый из историков, касавшихся этого вопроса, переводил данный текст по-своему. Эти переводы свелись к двум основным позициям: одни переводили фразу как "копия (список) с другого договора", т. е. с самого договора 911 г., и рассматривали ее в качестве удостоверения, определяющего соответствие этого документа его первооснове — византийскому хрисовулу или русскому переводу с греческой грамоты, написанной от имени русского великого князя; другие считали, что в этой фразе говорится о предшествующей договоренности, или договоре; в соответствии с этим перевод выглядел так: "Согласно другому договору, бывшему при…" Первым точку зрения о копии-списке высказал в 1852 г. И. И. Срезневский. Он полагал, что слово "равно" означает копию, противень другого договора. Затем данная версия была поддержана Н. А. Лавровским, С. А. Гедеоновым, Н. П. Ламбиным, а на исходе XIX в. А. Димитриу {365}.

Вариант подобного подхода к вопросу дали польский историк С. Микуцкий и С. М. Каштанов. Микуцкий считал, что начало спорной фразы следует переводить как "копия договора". Однако он признает недостаточность точных обоснований на этот счет и обращает внимание на то, что во всех трех известных нам письменных договорах (помеченных в летописи под 911, 945, 971 гг.) все три заголовка, содержащие эту фразу, отличаются один от другого и непосредственно связаны с содержанием описываемых событий. А это значит, что мы имеем дело не с официальными копиями, а с переводами обязательств русской стороны и т. д. {366} Каштанов по этому поводу заметил: "Слова "Равно другаго свещания…" в грамотах 911 и 944 гг. выражали равносильность грамоты соответствующему хрисовулу" {367}; т. е. императорскому указу, выданному другой стороне в качестве своеобразного "удостоверения" правомерности заключенного договора.

Первым представителем иной точки зрения был В. Н. Татищев. Вот его трактовка первых слов договора 911 г.: "Противо прежде учиненного им самим (Олегом. — а. С.) со цари Львом и Александром". Затем Г. Эверс посчитал начало договора 911 г. относящимся к предварительному соглашению, на основании которого был заключен сам договор 911 г. С. М. Соловьев представлял дело довольно просто: "На основании прежнего ряда, заключенного тотчас после похода", Олег направил своих послов в Константинополь для заключения мира и "ряда". Тем самым он определенно связал начальную фразу договора 911 г. с предшествующей на этот счет договоренностью. В. В. Сокольский заметил, что в грамоте 911 г. совершенно ясно говорится о предварительных переговорах и соглашении, предшествовавших заключению договора 911 г. Д. Я. Самоквасов также считал, что в начале договора 911 г. идут высказывания послов по тем положениям, которые были согласованы на другом совещании, состоявшемся при императорах Льве и Александре. Он не согласен с версией о копии, поскольку сама глагольная форма "бывшаго" указывает на действие, происшедшее прежде. Да и пропуск имени Константина он не считал случайным — просто тот еще не был венчан на царство к моменту переговоров. Так же трактует Самоквасов и спорную формулу, имеющуюся в начале договора 971 г., - "согласно с предварительным соглашением…". Она же, по мысли и Д. М. Мейчика, доказывает лишь одно — существование договоренности и до 911 г. {368}

Развернутую защиту тезиса о понимании первых слов договора 911 г. как ссылки на состоявшуюся ранее договоренность, являвшуюся юридическим основанием для выработки договора 911 г., дал А. В. Лонгинов. Он также обратил внимание на глагольную форму "бывшаго", аналоги которой находит в договорах польского короля Болеслава II с Изяславом Ярославичем в 1070 г., византийского императора Исаака Ангела с Венецией в 1187 г. Автор приводит и факты из практики Русского централизованного государства, когда посольские обмены и заключение дипломатических соглашений определялись ранее достигнутыми на этот счет соглашениями. Лонгинов не согласен с узким пониманием Н. А. Лавровским слова "свещание" лишь как "договор" и толкует его более широко — в качестве и "переговоров", "совещания". Вовсе не связывая эту фразу с событиями 907 г., он пишет о тождестве упомянутого в начальных словах договора 911 г. совещания "с предварительным, изложенным на письме соглашением, достигнутым взаимным обсуждением державами через своих послов условий того же договора, в коем делается ссылка на совещание", т. е. договора 911 г. Это соглашение о заключении мира 911 г. состоялось при императорах Льве и Александре, которые провели, как полагает Лонгинов, переговоры через своих послов, аналогично тому как это было при заключении договоров 944 и 971 гг. {369}

В 941 г. сомнение в правомерности шахматовского анализа высказал М. А. Шангин, а при подготовке к изданию "Повести временных лет" Д. С. Лихачев и Б. А. Романов вновь отдали предпочтение версии Шахматова {370}. Правда, Лихачев склонился к мнению Срезневского, переводившего слово "другый" не как "другой", а как "дружественный". Но, приняв термин "дружественный", мы должны отказаться от понятия "список", "копия", так как дружественной копия быть не может, дружественным может быть только договор, соглашение. В то же время и Лихачев, и Романов согласились с гипотезой Лавровского и его последователей относительно перевода слова "равно" как "список", "копия", хотя все построение Шахматова основывалось на ином понимании летописцем этого текста — как говорящего о ранее заключенном соглашении.