Хью Томас - Великая Испанская империя

По завершении зрелища трое капитанов явились за нами и известили, что supi (то есть губернатор провинции) зовет нас на ланбо. Мы не ведали, что сие означает, а потому стали требовать, чтобы нас отпустили в Кантон, объясняя, что, пусть и с некоторыми трудностями, вполне доберемся на одном фрегате. Нам же показали три лодки, одна из которых выглядела чистой и красивой; ее покрыли лаком, и она сверкала, точно меч, без каких-либо следов паутины или насекомых. Шкафы внутри столь огромные, что в них можно спать.

Мы вышли в море через одну из просторных бухт, мимо множества островков… плыли всю ночь и к понедельнику Страстной недели уже вынуждены были пересесть на крохотные повозки. Наш путь далее пролегал по суше, и мы наблюдали работников, мало чем отличавшихся от таковых в Испании; они трудились на отменных полях, вспахивая землю на буйволах, если не считать одного поля, где в плуг запрягли верблюда.

Тот факт, что у китайцев — стараниями португальцев — были аркебузы, а также плуги, внушал известные опасения.

Санчеса и его спутников доставили в некое укрепление, где подвергли суровому допросу при посредстве весьма косноязычных переводчиков. В итоге четырем церковникам разрешили отправиться в Гуанчжоу — то есть в Кантон, — а вот испанских военных моряков задержали в Чжэлине на семь месяцев ‹‹719›› . Святым отцам выпало переправляться через множество рек, испытывая норов своих лошадей, а затем их остановили в Хуэйчжоу для дальнейшей проверки. Они встретились с местным «губернатором», который все-таки позволил им поехать в Гуанчжоу, а по прибытии столкнулись с португальскими торговцами и несколькими иезуитами. Их приютил в своем просторном жилище неаполитанский иезуит Микеле Руджьеро из Салерно, а от тюремного заключения (или от худшей участи) спас португальский капитан Мака Матиаш Панела, который к тому времени немного освоил китайский язык и у которого было много китайских «подружек» ‹‹720›› .

Пока продолжалось это эпическое путешествие (оно казалось таковым, поскольку это было первое проникновение испанцев в Китай по суше), испанское духовенство на собрании в Маниле обсуждало обоснованность планов по покорению Филиппинского архипелага и реформу энкомьенд на этих островах ‹‹721›› . В начале 1582 года губернатор Ронкильо отправил корабль под командой Франсиско Дуэньяса из Манилы к Молуккским островам с наказом поведать португальцам на острове Тидора о недавно заключенном союзе Испании и Португалии, а также с поручением изучить остров Тернате ‹‹722›› . На Филиппинах же губернатор сосредоточил испанские силы в Нуэва-Сеговии, новом городе на северо-востоке Лусона, откуда планировалось начать наступление на Китай.

В мае 1582 года фра Алонсо Санчес после многомесячного тяжелого путешествия добрался до Макао. Там он встретил фра Алессандро Валиньяно, неаполитанского иезуита и инспектора, который возвращался из Нагасаки домой в Европу. Валиньяно происходил из богатой итальянской семьи родом из Кьети около Пескары, в южной части Абруцци. Его родители были друзья грозного Караффы (позднее папы Павла IV), ранее служившего местным епископом. Сам Валиньяно сделался аббатом уже к восемнадцати годам и стал каноником в двадцать лет. Затем его повысили до чина наставника послушников в Риме, а вскоре назначили ректором иезуитского колледжа в Мачерате близ Анконы. Инспектором иезуитских миссий в Индиях его определил четвертый генерал ордена иезуитов, голландец Эверард Меркуриан. Для Меркуриана, к слову, «Индии» включали в себя Японию.

Валиньяно считается «отцом» иезуитской колонизации Дальнего Востока. Это он посоветовал своему блестящему ученику Маттео Риччи, который в 1582 году прибыл в Макао из Италии, учить китайский язык, а сам провел в Макао десять месяцев в 1577–1578 годах. Он невысоко ценил имперское правительство Моголов в Индии и считал, что индийцы мало чем отличаются от животных. Поначалу японские обычаи и повадки его потрясли, но затем Валиньяно в них разочаровался и сосредоточился на Китае — единственной территории, заслуживающей внимания с точки зрения колонизации на Дальнем Востоке. В 1578 году он написал об этом преемнику Меркуриана, фра Клаудио Аквавиве. Он считал, что японцы могут помочь испанцам покорить Китай («население Японии способно оказать немалую поддержку намерениям Его Величества касательно Китая») ‹‹723›› .

Некий китайский чиновник из Макао сказал фра Алонсо Санчесу, что понимает причины лживого поведения Валиньяно и других монахов, поэтому Санчес счел за лучшее скрыться с глаз. Он отправился в Японию в начале июля 1582 года на большой джонке, которой командовал португальский торговец Бартоломеу Важ Ландейру, но джонка потерпела крушение у Формозы. Санчес и его португальский собрат-иезуит, Франсишку Переш, в конце концов смастерили лодку, которая позволила им вернуться в Макао в начале октября того же года.

Между тем творцы высокой политики не ведали устали, как и прежде. В июне 1582 года королевский агент — или высокопоставленный чиновник — в Маниле Хуан Баутиста Роман направил королю Филиппу послание, в котором настоятельно призывал к заключению полноценного торгового соглашения с Китаем, но прибавлял, что, если такого соглашения не удастся заключить мирным путем, он теперь одобряет применение военной силы для достижения цели ‹‹724›› . Однако губернатор Ронкильо сообщил королю, что вооруженных сил на Филиппинах явно недостаточно для вторжения в Китай. Понадобится, как говорили и другие, прислать многочисленное подкрепление из Новой Испании ‹‹725›› . Ронкильо также отослал фра Алонсо Санчеса обратно в Макао, чтобы выяснить, ведется ли там какая-либо деятельность от имени дона Антониу де Крату, претендента на португальский трон, и чтобы заодно обеспечить переход Макао во владение единого монарха Испании и Португалии Филиппа II. Еще Санчесу поручалось собрать сведения об умонастроениях китайцев на случай, если военное решение будет принято окончательно.

Экспедиция под руководством решительного португальского капитана Матиаша Панелы ушла из Макао на север к Чжаоцину в апреле 1582 года. Другая, под командованием Херонимо де Бургоса, которого сопровождали семнадцать францисканцев и отряд солдат, выступила в июне. В Чжаоцине к Панеле обратился местный правитель Чэнь, желавший купить серебро. Вместо того Панела подарил Чэню часы, весьма щедрый дар для той эпохи, обернувшийся немалыми выгодами ‹‹726›› . Макао продолжал португализироваться. Разрешение на прибытие иезуитской миссии в Китай было согласовано, и блестящему изобретательному итальянцу Маттео Риччи вскоре предстояло приступить к обязанностям, которые он великолепно исполнял в Китае на протяжении двадцати семи лет ‹‹727›› .