Хью Томас - Великая Испанская империя

Эта первая испанская экспедиция в Китай отправилась из Манилы 12 июня 1575 года и была поистине удивительным по дерзости предприятием. Некоторые из тех, кто находился на борту кораблей, считали, что им суждено превзойти величайшие достижения Кортеса и Писарро в Новой Испании и Перу. Коммерческие соображения также имели немаловажное значение. План состоял в том, что «светским» участникам экспедиции, в том числе Луарке и Сармьенто, предстояло вскоре вернуться в Манилу. Монахи же, преданные своей миссионерской деятельности, должны постараться обеспечить собственную безопасность, отправившись в Ханчжоу, где их встретит китайское войско и где они попытаются попасть на прием к императору ‹‹687›› .

Семнадцатого июля испанская экспедиция достигла Фучжоу, где европейцев принял наместник Линь Яоху. Наместник направил императору в Пекине просьбу фра Рады и фра Марина относительно разрешения остаться в Китае, дабы проповедовать христианство и изучать местный язык. Пока же он предложил монахам вернуться в Манилу и там дожидаться решения императора. Если владыка Поднебесной согласится, Линь обещал прислать за святыми отцами корабль ‹‹688›› .

На самом деле китайцы уже выразили готовность передать испанцам остров, с которого был виден Тайвань, в бухте Амой — или даже позволить европейцам обосноваться на материке, как только будет схвачен пират Лин Фунь, поскольку этот пират наносил китайцам урон ничуть не меньший, нежели испанцам. В итоге испанский военный отряд возвратился в Манилу.

Однако разгромить Лин Фуня оказалось намного труднее, чем предполагали испанские миссионеры. Тот сумел ускользнуть из своего укрепления на реке в августе 1575 года, по-видимому, с помощью филиппинцев, которые доставили ему древесину для постройки джонок. Нисколько не помогал наладить отношения и новый исполняющий обязанности губернатора Филиппин (после внезапной кончины Лабесариса) доктор Франсиско де Санде Пикон, ставленник Хуана де Овандо, нынешнего главы совета по делам Индий. Он отличался отсутствием дипломатического такта и не желал надлежащим образом отвечать на китайские любезности.

Впрочем, быстро выяснилось, что Санде наделен неоспоримыми достоинствами. Он изучал юриспруденцию в университете Саламанки и был прокурором, а также судил уголовные дела в Новой Испании, где насаждал суровое правосудие (с которым довелось свести близкое знакомство сыновьям Кортеса и их друзьям) ‹‹689›› . На Филиппинах Санде освоился достаточно скоро и, после нескольких начальных ошибок, стал управлять осмотрительно, деловито и мудро. Пять лет его правления в Маниле оказались периодом объединения, причем он сердечно приветствовал на островах первого францисканца (его собственный брат был францисканцем в Гватемале) и командовал военными экспедициями на побережья островов Джоло и Минданао. Инструкции Санде включали в себя условие «наладить и укрепить отношения с китайским населением и убедить оное в искренности веры Королевства Испания» ‹‹690›› .

Макао к тому времени успел превратиться в новое португальское поселение, подчиненное далекому Гоа. Предложения Китаю со стороны Испании во многом были аналогичны договоренностям, которых достигла Португалия в отношении Макао ‹‹691›› .

Ван Ваньгао и его спутники вновь прибыли в Манилу — но столкнулись с упрямством и несговорчивостью доктора Санде, как раз начинавшего свое правление, и незамедлительно покинули Филиппины. С собою они увезли не только испанские товары, которые смогли купить, но и ценные дары (шелк, хлопок и лошадей), которые собирались вручить покойному губернатору Лабесарису. Вместе с китайцами уплыли фра Рада и его товарищ Альберто де Альбуркерке, но их решили высадить на филиппинском острове Болинако в устье бухты Лингайон и недалеко от мыса Бохеадор ‹‹692›› .

Испанцы тем не менее не собирались ставить крест на «китайском проекте». На середину лета 1576 года губернатор Санде располагал сразу несколькими планами завоевания Китая. Так, 6 июня он написал королю Филиппу, что придумал, как покорить империю Мин силами от четырех до шести тысяч человек, которых следовало прислать из Новой Испании и Перу. Этих воинов следовало снарядить аркебузами и пиками, причем за оружие они должны были расплачиваться сами ‹‹693›› .

Также Санде отправил в Испанию подробное описание Китая под властью династии Мин. Он знал, что династия находится у власти более 200 лет, что императоры Мин добились независимости Китая от монголов и что они ревниво оберегают границы своих владений. По установленным правилам ни один чужестранец не допускался в эти пределы, и Поднебесная не нуждалась ни в торговле, ни в импорте. Исключением являлись разве что португальские торговые фактории в Макао (с 1557 года), которые позволили европейским производителям выйти на кантонские ярмарки, где они меняли свои товары на китайский шелк. По коммерческим соображениям и китайские шелка, и европейское огнестрельное оружие раз в год отсылались вдобавок на «великом корабле» в Японию.

Император, блестящий Шэнь-цзун [104], прожил долгую жизнь и был весьма утонченным человеком. Он прославился многими культурными достижениями. К слову, Пекин стал столицей Китая именно при династии Мин (с 1421 года). В пятнадцатом столетии состоялось множество выдающихся походов — например, китайский военный флот даже добрался до Африки, — но к шестнадцатому веку эпоха предприимчивости, казалось, миновала ‹‹694›› . Губернатор Санде внес ряд предложений относительно того, как собранное в Мексике и Перу войско сможет покорить Китай, развязав «поистине справедливую войну» (una guerra justísima). Разве китайские воины не достойны презрения, разве они не «идолопоклонники и содомиты, приверженные грабежам и пиратству»? При этом в Китае имелось в избытке драгоценных металлов, а самая крохотная его провинция по численности населения превосходила Новую Испанию и Перу, взятые вместе. Санде считал, что разумнее всего будет сначала захватить какую-либо одну провинцию, ведь ее население наверняка встретит европейских завоевателей как освободителей. Разве не так произошло в Новой Испании, когда испанцы пришли в Тлашкалу? Далее же в сотрудничестве с китайскими «коллаборационистами» будет возможно подчинить себе остальные провинции ‹‹695›› .

Санде знал, что китайцы как таковые — naturales Китая — далеко не глупцы и даже не простаки и вряд ли устрашатся европейцев. Более того, чудилось, что они вовсе не воспринимают угроз. С другой стороны, Санде полагал, что они способны повиноваться силе или могут быть задобрены дарами (золотом и серебром): «Если сравнивать их хоть в малейшей степени с обитателями Новой Испании, Перу, Тьерра-Фирме (Венесуэла) или иной области Америк, не исключено, что будет полезно также воззвать к гласу разума» ‹‹696›› .