Иван Оченков - Царь

- Да уж вам не позавидуешь, - посочувствовала ему трактирщица.

Что ей ответил пивовар, Болик не дослушал, прямиком направившись в свою комнату. Следующие три дня он провел в тягостном безделье. Поскольку заняться ему было решительно нечем, то днем он гулял, прислушиваясь к разговорам на улице, или вовсе валялся на кровати. Ночи проходили несколько веселее, поскольку их скрашивала Кетхен, но скоро и она ему приелась. Наконец наступил третий день, и молодой человек направился в собор. Присев на скамью он внимательно выслушал проповедь и, дождавшись ее конца, направился к выходу. Никто не попытался что-либо ему передать, так что оставалось только ждать. Впрочем, тем же вечером к нему постучали.

- Входите, - лениво отозвался он, и из-за двери показалось личико Кетхен.

- Прошу прощения, - прощебетала она, - но какой-то господин спрашивает вашу милость.

- Хорошо, я сейчас иду, - отозвался он и стал накидывать камзол.

- Давайте я вам помогу, - шагнула к нему девушка.

- Не стоит, я сам справлюсь, - сухо отозвался он, застегивая портупею.

- Вы так переменились к своей бедной Кетхен, - надула она губки.

- С чего ты взяла? - возразил Болик.

- Я все вижу, - вздохнула служанка, - в первый день вы назвали меня милой, на второй красавицей, а теперь только что не отворачиваетесь.

- Тебе показалось, просто я немного устал. Так, где ты говоришь, ждет этот человек?

- Он сказал, что будет ждать вашу милость у конюшни. - Отозвалась девушка и проводила постояльца грустным взглядом. Потом вздохнула и, шмыгнув носом, пробормотала про себя: - Все мужчины одинаковы! Этот хоть не скряга.

На улице уже темнело, но человека пришедшего на встречу Болеслав заметил сразу. Он был одет как горожанин, а его лицо скрывал капюшон.

- Это вы меня искали? - спросил лейтенант, и вдруг повинуясь какому-то наитию, положил руку на эфес.

- Я, - коротко отозвался тот и протянул ему довольно увесистую кожаную сумку. - Вы, знаете, кому ее передать.

Облегченно выдохнув, Болик взялся за послание и в этот момент незнакомец неожиданно сильно схватил его за руки. Практически одновременно, какие-то субъекты, подскочившие из темноты, накинули плащ на голову молодому человеку, прежде чем он попытался вырваться.

Нельзя сказать, чтобы вечера в Шверинском замке проходили скучно, однако и веселого в них было мало. Катарина Шведская считала неприличным устраивать пышные празднества в отсутствие супруга и не слишком часто приглашала гостей. Те же, кто постоянно проживал при дворе шведской принцессы, уже давно наскучили друг другу и хотя бы потому вызывали мало интереса. Однако после прибытия барона фон Гершова с женой ситуация несколько переменилась. Ближайший сподвижник герцога-странника казалось, внес свежую струю воздуха в затхлые покои старого замка. Он был молод, красив и его верная служба была по достоинству вознаграждена сюзереном, так что господина барона вполне можно было назвать человеком богатым. Будь он холост, местные отцы перезрелых дочерей устроили бы на померанца настоящую охоту, но, увы - Кароль был женат. Его супруга Регина Аделаида была дамой многих достоинств и вскоре заняла ведущее место в числе придворных. Шведская принцесса почтила ее своей дружбой и с удовольствием коротала дни в обществе своей новой фаворитки, а по вечерам к ним присоединялся барон и развлекал дам рассказами о своей службе у герцога Иоганна Альбрехта или же о забавных происшествиях, случившихся с ним днем, пока он обучал войска. Вообще, если верить его рассказам, то война была делом исключительно веселым и занимательным. Так что нет ничего удивительного, что самым благодарным слушателем фон Гершова был юный принц Карл Густав.

- Господин барон, а расскажите, как вы взяли Ригу? - спросил он у Кароля, дослушав очередную историю.

- Боюсь, ваше высочество, уже поздно, - дипломатично отвечал тот ему, бросив быстрый взгляд на принцессу Катарину и сидящую рядом с ней жену.

Надо сказать, что дамы не слишком любили эту историю, хотя причины у них для этого были разные. Шведская принцесса в свое время наслушалась подробностей об участии во всем этом нечистой силы, а у Регины Аделаиды были собственные не слишком приятные воспоминания.

- Вы правы, господин барон, Карлу Густаву пора спать, - решительно заявила принцесса не допускающим возражений голосом.

- Но матушка! - Попробовал возразить ей мальчик, однако, протест остался без последствий.

- С вашего позволения, - поклонился ей Кароль, - мы с его высочеством удаляемся.

Принцу ничего не оставалось делать, как тоже поклониться и, поцеловав матери руку, отправиться в свои покои. Но едва они вышли, внимание барона отвлек слуга, что-то прошептавший ему, так чтобы мальчик ничего не слышал.

- Вам нужно идти? - как можно более незаинтересованным голосом спросил Карл Густав у фон Гершова.

- Да, мой принц, но прежде...

- Хорошо, господин барон, вы можете идти, я сам доберусь до спальни.

Померанец немного помялся, но посмотрев в невинное лицо Карла Густава, решил, что никакой беды не случится и, поклонившись, решительно пошагал за лакеем. Мальчик, в свою очередь, дождался, когда его шаги стихнут, и разувшись, чтобы не привлекать внимания стуком каблуков, побежал вслед за ним. Быстро добравшись до комнаты игравшей роль кордегардии, принц приложил ухо к двери и стал жадно слушать разговор за ней.

- Мы доставили этого человека, господин барон, - докладывал кто-то его наставнику сиплым голосом. - Все, как вы просили, тихо и благородно!

- Он сопротивлялся?

- Не успел.

- Но он цел?

- Как можно, - оскорбился сиплый, - вы же просили!

- Хорошо.

В приоткрытую щелку было видно, как в скупо освещенную комнату втолкнули связанного человека. Лицо его было закрыто каким-то мешком, руки стянуты за спиной, а с боков его поддерживали двое сопровождающих совершенно разбойничьего вида. Во всяком случае, именно так показалось принцу.

- Развяжите его, - коротко велел фон Гершов.

Сопровождающие переглянулись, однако, не решившись перечить, исполнили приказание.

- А теперь оставьте нас!

- Но, господин барон...

- Исполнять!

Дождавшись когда люди с разбойничьими лицами выйдут, освобожденный ими пленник медленно стянул с головы мешок и подняв голову немного вызывающим голосом сказал:

- А я все думал, кого это они называют "бароном"?

- Ты мог бы носить такой же титул, - не повышая голос, ответил ему Кароль.

- Видимо не судьба, - грустно усмехнулся Болеслав.

- Человек сам кузнец своей судьбы.

- Ты уже и говоришь, как он...

- Когда то мы оба так говорили.

- К чему теперь эти воспоминания?

- Ну, с чего то же надо начать разговор...

- Нам не о чем разговаривать.

- Ошибаешься, брат. Ты можешь мне не верить, но, кажется, Иоганн знал, что я тебя встречу.