Иван Оченков - Царь

- Это неслыханно! - воскликнул молчавший до сих пор Густав Горн. - Как вы смеете обвинять святого отца в подобном преступлении?

- Действительно, - поддержала шведа Катарина, - я не знаю, о каких основаниях идет речь, но уверена что это какая-то ошибка!

- Если это так, то я готов принести любые извинения и понести любое наказание. Однако, с немалым сожалением, думаю, что подозрения более чем основательны. Впрочем, почему бы вам не пригласить его господина епископа? Я представлю улики, а у него будет возможность оправдаться.

- Я уверен, что преподобный сделает это с легкостью, - мрачно заявил Горн, яростно сверля глазами померанца.

Густав был младшим братом полковника Эверта Горна, погибшего при осаде Пскова. Собственно говоря, он тоже участвовал в той осаде и был свидетелем трагедии. Безвестному русскому стрелку, не иначе наущаемому дьяволом, удалось тогда почти невозможное - точно попасть в грудь Эверта на расстоянии около трехсот шагов. Не смотря на то, что он видел это своими глазами, кое-что оставалось неясным. Полковник и только что прибывший герцог Мекленбургский явно ссорились и если бы не проклятый московит, все могло кончиться требованием сатисфакции. Однако его брат погиб, а зять шведского короля тут же вступил в командование и увел войска от Пскова, оставив Эверта неотмщенным. Кроме того, Иоганн Альбрехт вел какие-то странные разговоры с полковым лекарем О´Конором и даже зачем-то забрал пулю убившую Горна. Это все выглядело очень странно, особенно принимая во внимание противоестественную дружбу немецкого герцога с московитами. Однако в ту пору дознаться до истины у Густава не получилось. Сначала сбежал этот скользкий полуирландец-полуфранцуз, затем король отозвал и самого Горна младшего, чтобы отправить его учится военному делу в Голландии. Едва тот вернулся, Густав Адольф пожаловав его чином полковника и камергерским ключом, отправил командовать шведским региментом принцессы Катарины в Мекленбург. Молодой и амбициозный шведский офицер занял блестящее положение при дворе сестры короля, однако с прибытием фон Гершова его звезда закатилась. Разумеется, он продолжал находиться в свите герцогини, но с каждой минутой его влияние уменьшалось, а проклятый померанец становился все более важной персоной.

Что хуже всего, Горн никак не мог взять в толк, отчего это происходит. Вроде бы он во всем превосходил приближенного русского царя, ибо принадлежал к старинному и богатому роду, получил прекрасное образование и выше всяких похвал проявил себя на войне. Но, он был всего лишь полковник, а фон Гершов успел стать генералом, ему пожаловали титул и весьма недурное состояние, а самое главное он был женат на прекраснейшей из женщин, каких только доводилось видеть Густаву Горну. И вдобавок ко всему, если швед мог называть себя учеником Морица Оранского, то померанца осияла слава правой руки непобедимого герцога странника!

Епископ Глюк появился в замке ближе к вечеру. Ему достало ума вести себя кротко, проявляя поистине апостольское смирение. Любезно поприветствовав герцогиню и ее немногочисленную свиту, он страдальчески взглянул на невозмутимого фон Гершова и тяжело вздохнув, благословил всех присутствующих.

- Рада видеть вас в добром здравии, преподобный, - отвечала чувствующая себя немного виноватой Катарина.

- И я вас, ваше высочество. К сожалению, в последнее время эта радость стала для меня совсем недоступной.

- Не говорите так, мой друг. Просто мы были немного заняты...

- О, конечно, разве могут сравниться ваши заботы с нуждами скромного пастыря!

- Ваше преподобие, - прервал его излияния фон Гершов, - прошу простить меня за невольную бестактность, однако возникло дело, совершенно не терпящее отлагательств. Оно касается в первую очередь вас, вашего благочестивого короля, а также моего сюзерена - великого герцога Мекленбургского. Поэтому я со всем почтением прошу ответить вас на некоторые вопросы.

- Вы хотите допросить меня, сын мой? - елейным тоном спросил епископ под ропот присутствующих при допросе шведов.

- Ну что вы, - невозмутимо отвечал померанец, - я лишь смиренно прошу дать мне, ее королевскому высочеству герцогине Катарине, а также и прочим присутствующим здесь господам кое-какие разъяснения.

- Спрашивайте, - кротко заявил Глюк.

- Как давно вы предали короля Густава Адольфа, и его сестру - нашу добрую герцогиню?

- Что?!!

- Господа! - Возвысил голос фон Гершов, перекрикивая шум, - извольте ознакомиться кое с какими документами, перехваченными моими людьми.

- Какими еще документами?

- Ну, хотя бы с этим письмом, - говоря так, Кароль достал из кожаной сумки документ и начал зачитал присутствующим отрывок:

- Возлюбленный мой брат Кристиан, мы со всем вниманием изучили Ваши претензии к, так называемому, великому герцогу Мекленбургскому Иоганну Альбрехту и находим их в высшей степени обоснованными. Если его происхождение действительно так туманно, как вы нам сообщили, то он, разумеется, не может считаться законным правителем Мекленбурга. И хотя покойный герцог Сигизмунд Август и признал его своим сыном, это лишь означает, что он может претендовать на его земли, а именно города Стрелиц, Раков и Ивенак и не более того. Что же касается прочих земель и городов герцогства, в особенности Шверина и Гюстрова, то принимая во внимание несомненное участие вышеозначенного Иоганна Альбрехта в убиении их законных властителей, нам представляется предоставление ему этих герцогств совершеннейшим кощунством...

- Что это значит? - Ледяным голосом спросила Катарина.

- Прошу прощения, ваше высочество, но я совершенно не знаком ни с этими письмами, ни с их содержанием, - хладнокровно отвечал епископ.

- Барон, что это за письмо?

- Ваше высочество, - с поклоном отвечал Кароль, - это письмо короля Богемии Фердинанда к Кристиану Датскому. Вы можете ознакомиться с письмом лично и убедиться в его достоверности.

- Как оно к вам попало?

- Видите ли, ваше высочество, ваш царственный супруг давно подозревал преподобного отца в неблаговидных поступках, и именно потому приказал выслать его из подвластных ему земель. Однако, как вам известно, господин епископ не торопился исполнять это повеление и всячески старался уклониться от отъезда. Именно поэтому я был вынужден отдать приказ о слежке за ним.

- Вы осмелились следить за епископом! - Не удержался от восклицания Горн.

- Увы, господин полковник, у меня не было иного выхода.

- Продолжайте господин барон, - прервала их Катарина.

- Во время слежки выяснилось, что господина епископа постоянно навещает причетник собора Хаузе.

- Действительно странно, - осклабился швед, - причетник приходит к епископу!